Архитектон: известия вузов. №2 (34) Июнь, 2011

История архитектуры

ИНОСКАЗАТЕЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ РАСТИТЕЛЬНЫХ МОТОВОВ В ОРДЕРНЫХ КОМПОЗИЦИЯХ АРХИТЕКТУРЫ ПЕТЕРБУРГА

УДК: 72.014: 159.937.2(2)
Шифр научной специальности: 85.11

Аннотация

Пространственная свобода ордера, многообразие ордерных форм всегда позволяли включать в ордерные композиции дополнительные пластические элементы. Их введение было вызвано желанием сделать ордерную архитектуру более зрелищной, потребностью обогатить игрой света и тени поверхности фасадов, усилить декоративное качество убранства, а также необходимостью ввести знаки, утверждающие идейное значение архитектурного сооружения. В архитектуре Петербурга-Ленинграда ордерные композиции насыщены идеограммами¹, передающими смысл путем разнообразной метафорической или метонимической связи. Ордерная архитектура различных стилей – классицизма, барокко, рококо, а также ордерные композиции эпохи эклектики, неоклассики начала XX века и советской неоклассики изобретательно дополнены элементами, отражающими различные интересы в жизни человека. Поэтому идиографический² аспект изучения ордерной архитектуры так занимателен.

Богатство декора ордерных композиций заставляет ещё раз обратиться к теме растительных мотивов в архитектуре Петербурга, которые подробно изучались [3], но никогда не рассматривались как развёрнутая программа коннотаций в ордерном ансамбле Петербурга, отражающая различные традиции в едином культурном пространстве, несмотря на то, что изучение культурной истории растений имеет в России свою традицию [4]. Коннотации (позднелат. connotatio, от лат. con – вместе и noto – отмечаю, обозначаю) не раскрывают, как часто кажется, скрытые смыслы или сопутствующее значение явлений или фактов, а подсказывают, как нужно относиться к ним. В коннотации отношение предварительно эмоционально оттеняют. Программа коннотаций – это указание на то, какое необходимо построить отношение. Так цветок имеет коннотации – нежность и трогательность, дуб – коннотацию несгибаемость, ветка с почками – жизненность. От коннотации зависит настрой восприятия. Часто растительные мотивы предваряют постижение архитектурной композиции, а не завершают её и поэтому выполнены очень живо. В иносказательных символах растительных мотивов можно увидеть программу коннотаций темы раскрытия жизненных сил, стойкости, которые потребовались жителям Петербурга-Ленинграда, как программу очень естественную, лишённую идеологического нажима. В ордерной архитектуре Петербурга декорационная функция пластического убранства с растительными мотивами получила дополнительную образную нагрузку.

Наряду с термином растительный (мотив, орнамент), существуют термины флоральный и флореальный. Слово флоральный происходит от латинского слова floris, что в переводе означает цветок или шире – цветущее состояние; floreal – это французское слово, которое, в свою очередь, позаимствовано из латинского языка, где слово floreus обозначает «цветочный, покрытый цветами, изобилующий цветами». Натурные исследования показывают, что свободу в сочинении стилизованных растительных форм обеспечили ботаническое разнообразие растений, чёткость и узнаваемость их абрисов.

Растительные мотивы выступают как иносказательные символы или аллюзии. Ордерные композиции насыщены растительными мотивами – всевозможными атрибутами и аллегориями, выражающими отвлечённые понятия, которые не ассимилируются в художественном образе. Расшифровка их значений – это реконструкция смыслов социокультурной реальности, постижение неизвестного, превращающая разрозненное в систему.

Тирс – атрибут Гермеса, это жезл из гигантского фенхеля (Foeniculum), увитый плющом и увенчанный шишкой пинии (Pinus pinea) – итальянской сосны. Этот античный мотив, очень распространённый в эпоху классицизма и выступающий как символ новых рождающих сил природы, можно увидеть включённым в декоративные композиции фасадных плоскостей Кофейного домика (перестр. К.И.Росси, ск. В.И.Демут-Малиновский, 1828) в Летнем саду. Шишка пинии хорошо «сидит» на оконечностях архитектурных форм и, например, композиционно ловко завершает балку консоли балконов в излишне декорированном здании советской эпохи (1936–1941, А.А.Юнгер, Н.Н.Лебедев, А.Н.Сибиряков; Московское шоссе, 16/1) (Рис.1).

Рис. 1. Консоль (фото автора)	Рис.2. Цветы каприфоли http://flowerfantasy.msk.ru/product_info.php /products_id/4236

Цветы каприфоли³ (Lonicera caprifolium) (рис.2) – мягкие и нежные, часто стилизовались в ордерной орнаменталистике. В природе цветки каприфоли светлые – белого, жёлтого, розового, светло-сиреневого цветов. Белые лепные формы цветка контрастно и утончённо смотрятся на фоне цветных оштукатуренных поверхностей. Каприфоль имеет и другое название – жимолость душистая. Восприятие стилизованных изображений каприфоли без учёта ассоциативного намёка на её тонкий аромат обедняет понимание архитектурного образа. Эффектные соцветия удлинённых трубчатых цветков каприфоли помещены на акротериях, выполняющих функции апотропеев, каменной сени надгробия П.В.Завадовского (1812) (рис.3) и чугунного саркофага надгробия А.Ф. Толстой (1830-е гг.).

Листьями аканта⁴ (Acanthus) оформляют калаф – корзину коринфской капители. Четыре кауликоли (лат. caulis – стебель) – четыре стебля – выпущены по диагоналям абаки, уложенной на калаф. Волютообразные завитки кауликолей коринфизированных капителей иногда имеют обратный поворот [5]. Лес колонн колоннады Казанского собора с мощными коринфскими капителями контрастно сопоставляется с кронами деревьев Старого сада Воспитательного дома, видимыми в просветах между фустами. Листья аканта капители иногда делают столь раскидистыми, что их вынуждены закреплять металлическими кольцами (С.Б. Сперанский и А.И. Князев; 1955; ул. Пролетарской диктатуры, 2) (рис. 4). Но мало кто воспринимает коринфскую капитель с её двусмысленностями и редко кто знает, что коринфизировать, значит, вести себя фривольно [2].

Рис. 3. Акротерии-апотропеи (фото автора)

Рис. 4. Калаф (фото автора)

В ордерной архитектуре Петербурга классический набор растительных мотивов был расширен, а сами формы подверглись переработке. Капители, изначально разработанные как зоны фактур разной интенсивности, со временем стали нести в ордерных композициях смысловую нагрузку.

Розы в капителях дворца Строгановых (Ф.-Б.Растрелли, 1753) и дворца Шувалова (С.И.Чевакинский, 1753–1755; А.Ф.Кокоринов (?), 1775–1776), безусловно, ассоциируются с роскошью, окружавшей жизнь богатых владельцев. Роза – символ двойственный, интимный, поскольку символизирует и земную страсть, и время, и вечность, и небесное совершенство. Это символ амбивалентный, вызывающий колебания переживаний. Учитывая увлечение людей XVIII века символикой, наполненной радостью чувственного ощущения жизни, можно предположить, что хозяева трактовали её в греко-римской традиции, где роза – эмблема Афродиты/Венеры – торжествующая любовь, радость, красота и желание. Белая роза, а именно такой предстаёт этот очаровательный цветок в белых оштукатуренных капителях, – это цветок света, это духовное раскрытие; гирлянда роз – символ небесного блаженства, правда, понятого несколько по-мирски. Дикая роза – шиповник – в античные времена считалась символом нравственности. Может быть, именно с этим значением шиповник был включён А. Ринальди в фестоны, прикреплённые к глазкам волют капителей Исаакиевского собора, разобранного позднее. Сохранившимися капителями трёхчетвертных колонн собора А.И.Штакеншнейдер оформил садовую композицию Царицына острова в Петергофе (1842–1844) (рис.5).

Рис. 5. Фестоны, прикреплённые к глазкам волют (фото автора)

Стилизованные растения, цветы и плоды часто соединяются в орнаментальные композиции, создавая ощущение процветших плоскостей. Существует несколько вариантов такой орнаментации, наиболее известны антемий и усиковый орнамент. Анфемий, или антемий (греч. anthemion – цветок) – классический ленточный орнамент, состоящий из повторяющихся растительных элементов, цветков и листьев. Анфемий хорошо известен по оформлению горге капители колонн Эрехтейона (421–405 гг. до н.э.). Как указание на классическую преемственность, эта ионическая капитель с анфемием использована в колонных композициях и Камероновой галереи (Ч.Камерон; 1784–1787), и Штаба гвардейского корпуса (А.П.Брюллов; 1837–1843). Энкарпа – гирлянда из плодов и цветов – со времён Древнего Рима служила символом торжества. Энкарпы освобождены от идеологической нагрузки и поэтому могли быть помещены и на верхнем ярусе ордерного иконостаса Андреевской церкви (1760-е), и на капителях пилонов здания бани, поверх совсем не уместных здесь торжественных красных драпировок (Т.М.Шапиро; 1953–1954; ул. Малая Посадская, 28) (рис.6), и на одном из корпусов Института телевидения (1950-е; Политехническая ул., 22) – на здании с очень умеренным ордерным декором.

Рис. 6. Энкарпа на капители (фото автора)

Флерон (фр. fleuron) – украшение в виде стилизованного цветка, в классической архитектуре преимущественно пятилепесткового. Флероном является и стилизованный цветок типа лилейных, помещённый на фигурную абаку капителей Римско-католической церкви (костёла) Св. Екатерины (Ж.-Б.Валлен-Деламот, А.Ринальди, 1763–1783). Форма этой капители повторяет форму капители храма Весты в Тиволи, но очевидно, что в данном случае происходит тематическое переосмысление растительного мотива. В христианской символике лилия является символом Благовещенья и Святых дев, подчеркивая их непорочность. Лилия означает невинность и царственность, её белый цвет символизирует чистоту, аромат лилии – Божественность. Данте назвал этот цветок лилией веры.

Крестоцветные (Cruciferae, или Brassicaceae) – семейство цветковых растений, это левкой, алиссум, желтофиоль. Крестоцветные с древнейших времен окультурены и широко используются человеком⁵. Их цветки состоят из четырёх крестообразно расположенных чашелистиков и лепестков и легко включаются в орнаментальные композиции. В словаре искусствоведов даже появилось слово крестоцвет, не существующее в словаре ботаников. В ордерной архитектуре крестоцветами часто декорировали кнопки филёнок. В христианстве крестоцвет является символом крестного пути Христа, и именно в таком значении следует понимать этот мотив на консолях иконостаса Андреевского собора.

«Изобразительные» капители помогают раскрыть первичное тематическое значение сооружения или даже в целом идейную программу ансамбля. Показателен в этом плане растительный декор капителей зданий ансамбля Александро-Невской лавры. Так, капители полуколонн Духовского корпуса (Д. Трезини, Т. Швертфегер, 1717–1725) (рис.7) могут сказать внимательному наблюдателю очень многое. Ордерные формы капителей одинаковые, а изобразительный декор различен.

Фестон (фр. festoon – украшение) – это подвеска-гирлянда, деталь лепного убранства с элементами, обращёнными вниз. В такие фестоны, прикреплённые лентами к скромным по очертаниям волютам, включены то яблочко, то грушка, то розочка, они как бы говорят нам, по мнению профессора П.А.Кудина, о дарах божьих. Их появление можно интерпретировать и иначе. В символике средневековой Европы существовал особый тип сада – hortus conclusus (хортус конклюсус – сад заключённый, закрытый) в русской традиции – Вертоград заключённый, символизировавший собой Рай.

Рис. 7. Фестон с изображением плодов (фото автора)

Праведный Иоанн Кронштадский говорил: «Цветы – остаток рая на земле» [6]. Как визуальная метафора, «закрытый сад» в системе европейского религиозного символизма является аллегорией церкви, «садом Марии». Этот мотив с жадностью и, может быть, не очень разборчиво копируется в России в эпоху барокко. Каждая деталь и растение имеют в нём символическое значение. Сами цветы являются символами проявления добродетели, а образ нетронутой розы – метафора девственной чистоты Пресвятой Девы. Кроме того, роза – это символ возрождения духовного после смерти тленного. Яблоко обозначает любовь, радость, знание, мудрость.

Интересно, что одинаковые капители Фёдоровского корпуса (Т. Швертфегер, 1725–1730; П.-А.Трезини, 1741–1751) тематически связаны с капителями Духовского корпуса и представляют единственный пример густых гирлянд из фиалок – фиалок как образа смирения. Изящество, словно приколотых на булавочках, цветочков в капителях Митрополичьего корпуса (проект П.-А.Трезини, 1740 – 1750-е; доработка и строительство И.Л. Росси, М. Мелентьев, М.Д. Расторгуев) – удивительный пример рокайльного истолкования ордерных композиций. Светлые и свежие «фарфоровые» формы стали олицетворением хрупкого мира. Цветы могут трактоваться и как исключительно церковная символика. «Цветы – кадильницы!» – писал о цветах архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) [1]. В Древней Греции изображение пальмовой вайи понималось как аллегория славы. Аллегорией славы, достигнутой на поприще служения искусству и архитектуре, выступают пальмовые вайи в гротесковой капители Колонны славы в академическом саду Академии художеств (А.П. Брюллов, ск. А.П. Лялин, 1847) (рис.8).

Рис. 8. Гротесковая капитель (фото автора)

«Веткой Ринальди», или «цветком Ринальди», называют композицию из перевязанных накрест двух ветвей, иногда пальмовых ветвей, иногда с включением стебля лилии с цветком. Принято трактовать этот растительный мотив как авторскую, личную подпись архитектора А. Ринальди. Этот орнамент можно увидеть исполненным в мраморе на филёнках стенных панелей Мраморного зала Мраморного дворца (А. Ринальди; 1768–1785), а также в лепном варианте, укреплённом под окном ойл-де-бёф (фр. œils de bœuf – бычий глаз) уже упоминавшегося костёла Св. Екатерины.

На стенах Голубой спальни Гатчинского дворца В.Бренна поместил символы деторождения – растения, которые дают много семян. Мягкие светотени волют ионической капители пилястр архитектор сменил на диски золотых солнц подсолнухов; на плоскую ленту ионического фриза поместил изображение ветви с множеством мелких ягод. Подсолнухи, включённые в капитель жилого дома (К.Л. Дмитриев; 1938–1940; Заневский пр., 10) (рис.9), в контексте довоенного советского социума следует понимать как символ достатка, повышения жизненного уровня. В декор подкарнизного фриза этого же дома включены маргаритки. Научное название рода маргаритки Bellis происходит от латинского слова bellus – «милая, прекрасная» и дано растению за нарядные соцветия. Декоративные качества цветка используются в данном случае с подтекстом, заключающимся в том, что маргаритки – знак мира и благополучия.

Рис. 9. Капитель и подкарнизный фриз (фото автора)

Петербург – поликонфессиональный город. Колонны русских иконостасов эпохи барокко часто обвиваются виноградными лозами. Лоза и виноградные гроздья символизируют само причастие (хлеб и вино, тело и кровь Христа). В ордерных элементах петербургской неоготики, ассоциирующейся с католическими или с реформаторскими воззрениями, так же, как и в их западноевропейских прототипах, формы декорированы листьями чертополоха. В христианской символике его колючки символизируют муки Христа, в монастырской традиции – аскетизм.

Растительные мотивы часто выполняют номинативные функции. На сферу профессиональной подготовки указывают стилизованный ларарий и 104 декоративные вставки на стенах и лизенах с изображением различных растений на фасадах здания Лесоинженерного факультета Лесотехнической академии (С.Е.Бровцев, ск. Л.А.Дитрих, 1938) (рис.10, 11), здания, представляющего редкий вариант ленинградского ар-деко.

Рис. 10. Ларарий (фото автора)

Рис. 11. Лизена (фото автора)

Раппорт фриза над колонным портиком Агрофизического института (1950-е; Гражданский пр., 14), составленный из снопов колосьев и разрывающийся в месте надписи с интервалами между буквами в стиле стойхедон, указывает на научную сферу деятельности учреждения, занимающего здание.

Особое место в ордерной архитектуре Ленинграда занимает программа «Стиль Победы». В ордерной орнаменталистике послевоенного времени использовали античные растительные мотивы, символизирующие славу, – пальму и лавр, но иногда заменяли их мотивами из растений средней полосы России. Так, на фризе жилых домов, окаймляющих площадь заводского района за Выборгской набережной (А.Я. Мачерет; 1952–1953; Б.Сампсониевский, 76) (рис. 12) щитовой орнамент дополнен лавровыми гирляндами с перевязью, укреплёнными на кнопках между изображениями отбойных молотков, что должно символизировать единство тыла и фронта.

Рис. 12. Гирлянда на кнопках (фото автора)

Гирлянда из еловых ветвей с шишками помещена под карнизом дома работников метрополитена (наб. кан. Грибоедова, 57). Чаще всего в послевоенной архитектуре «сталинского ампира» лавровые ветви – символ победы, перевитые в гирляндах лентой, были заменены дубовыми. Дубовые ветви, дубовая вязка и жёлудец (цепочка из жёлудей), покрывающие моденатуру, появляются в архитектуре после Великой Отечественной войны как символ и крепости духа, и вечной памяти⁶. Жёлуди включены в киматий репрезентативного жилого дома (пер. Матюшенко, 14) (рис. 13, 14).

Рис.13. Моденатура карниза (фото автора)	Рис. 14. Киматий (фото автора)

Жёлудец можно увидеть на валике стен перронного зала станции метро «Владимирская», а ветви дуба – в антревольтах наземного павильона станции метро «Площадь Восстания» (рис.15).

Рис. 15. Антревольт (фото автора)

В послевоенной советской архитектуре растительные формы выполнялись очень натуралистично. Парадоксальной в этом смысле выглядит вязка, в которой изображены только плюски (чашечки без самих жёлудей) (Московский пр., 204). Эти изображения настолько мелки, что без увеличительных приборов их не увидеть ни при каких условиях. Применение такого рода орнаменталистики – только средство усиления фактуры киматия.

«Кукурузная эпопея», которая началась в 1957 году, нашла свое странное предвосхищение в декорации фриза жилого дома (1948–1951; Касимовская ул., 6) (рис.16) в виде кукурузных початков. Комично смотрится кукуруза (теперь для нас метафора эпохи Н.С. Хрущёва) на кордоне «сталинки».

Рис. 16. Декоративные элементы на кордоне (фото автора)

Изображения старых раскидистых деревьев, переживших страшное военное разорение, включены в декоративные композиции в форме патер – элементов ордерного убранства привокзальных павильонов г.Пушкина (Е.А.Левинсон, А.А.Грушке, ск.-мод. А.Е.Громов, 1948–1950) (рис. 17) как символы программы восстановления дворцово-парковых ансамблей.

Рис. 17. Патера (фото автора)

Избыточность затейливых изобразительных форм сдерживается ордерной логикой, строгостью очертаний архитектурных деталей. Идеография ордерной архитектуры усиливает воздействие на зрителя. Атрибуты, аллегории, символы растительных орнаментов и связанные с ними аллюзии отражают единое пространство культуры Петербурга – социально-историческое, политическое, научное, образовательное, военное, конфессиональное, личностное. Вживаясь в архитектуру Петербурга, мы мыслим одновременно и пространственными образами, и символами. Знание смыслов, заложенных в иносказательных образах растительных мотивов, обеспечивает не только точность интерпретаций, но и переход от описания и объяснения к более глубоким уровням переживания.

---

Примечания

¹ Идеограмма (греч. idea – идея, понятие и gramma – запись) – тип изображения с активным образно-символическим подтекстом; это изобразительная композиция, в которой целое и его отдельные элементы несут выраженный в знаках понятийный смысл: эмблемы, гербы, форменные знаки.

² Идиография (греч. idios – своеобразный) – научная дисциплина, в большей своей части описательного характера, изучающая оригинальные, единственные в своём роде факты. Идиографию следует отличать от идеографии – системы письма, в которой вместо букв, соответствующих звукам, используются знаки (символы), выражающие предметы и понятия.

³ Каприфоль, или каприфолий, каприфолия (Lonicera caprifolium; лат. caprifolium – козлиный лист) – вьющийся кустарник, может вырасти до 4–6 метров в высоту.

⁴ Акант, или аканф (Acanthus: А. mollis, A. spinosus, A. syriacus) – многолетнее травянистое растение, на родине полукустарник, достигает высоты до 180 см. Род включает около 30 видов многолетников. Акант – растение сорное, и сегодня его нелегко найти на разработанных землях Греции.

⁵ Прототипами крестоцветов стали довольно простые по строению цветы крестоцветных: масличных (горчица, рапс), овощных (капуста, редис, репа, редька, хрен) растений и сорняков (сурепка).

⁶ Несколько экстравагантными кажутся предположения о том, что замена иоников жёлудями демонстрирует замену ионической тематики на кельтскую, а изображение жёлудя в качестве андрогинного символа есть символизация «гендерной асимметрии в социокультурной реальности».

Библиография

1. Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа, тело. – М., 1993. – С. 74, 77.

2. Архитектура и ботаника: Коринфская капитель. Acanthus mollis: (Сб.) (2000) / Ботанический сад Ботан. ин-та им. В.А.Комарова РАН.; авт. проекта С.Михайловский и др. – СПб. – 55 с.

3. Горышина Т.К. Архитектурная флора Петербурга / Т.К. Горышина. – СПб. 2006. – 342 с.

4. Золотницкий Н.Ф. Цветы в преданиях и легендах / Н.Ф. Золотницкий. (Репринт издания: СПб.: Книгоиздательство А.Ф. Девриен, 1914). – М.: Агропромиздат, 1991. – 255 с.

5. Рончевский К.И. Варианты римских капителей / К.И. Рончевский. Материалы к изучению декоративного искусства.; пер. с фр.; под ред. В.Д.Блаватского. – М.: Изд-во Всесоюзной Академии архитектуры, 1935. – 69 с.

6. Стрижёв А. Остатки рая на земле (растения в русской церковной жизни) / А. Стрижёв // К свету. – 1993. – № 17. – С.169 -176.

Ссылка для цитирования статьи

Блинова Е.К. ИНОСКАЗАТЕЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ РАСТИТЕЛЬНЫХ МОТОВОВ В ОРДЕРНЫХ КОМПОЗИЦИЯХ АРХИТЕКТУРЫ ПЕТЕРБУРГА [Электронный ресурс] /Е.К. Блинова //Архитектон: известия вузов. – 2011. – №2(34). – URL: http://archvuz.ru/2011_2/14 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная