Архитектон: известия вузов. №3 (83) Сентябрь, 2023

История архитектуры

Рабочие поселки и города-заводы в XX веке: эволюция замыслов и воплощение в мировой практике

УДК: 72.03
DOI: 10.47055/19904126_2023_3(83)_11

Аннотация

Рабочие поселки и города-заводы прошли долгий исторический путь, но именно XX век принес радикальные изменения в их жизнь. Во-первых, вторая промышленная революция, основанная на новом виде энергии, новых материалах и технологиях, порождает невиданный дотоле экономический рост; во-вторых, главные исторические события ХХ в., а именно две мировые войны и революция в России выводят на первый план социальные требования рабочих. В свете нашей проблематики этот период оказывается под воздействием двух мощных векторов исторического развития:

• использование бетона, стекла и железа в строительной промышленности позволяет отныне серийно изготавливать сборные железобетонные конструкции;
• внимание к социальной сфере перестает быть уделом небольшого количества заводчиков-филантропов и становится необходимой составляющей при организации любого промышленного производства.

Эти два фактора вызывают к жизни ряд последствий, которым активно способствует еще один вектор общественного развития, быстро набирающий обороты в 1920-е гг.: фордизм и его новая экономическая модель, основанная на стандартизации товаров и их конвейерном производстве.

Можно выделить три основных периода, временные рамки которых частично перекрывают друг друга: первый период (1918–1939), когда зародившееся в Великобритании движение «город-сад» распространяется на Европу и Северную Америку. Однако более простой американский вариант берет верх над эстетическими и социальными изысками Баухауса [7, 42]. К этому периоду относится строительство поселков для работников железнодорожной компании Компани дю Нор (Compagnie du chemin de fer du Nord) во Франции. Второй период (1930–1975) характеризуется, в первую очередь, ростом городов и их предместий, куда Западная Европа расселяет хлынувшие из деревни народные массы. Однако в течение всего этого времени продолжается и строительство рабочих селений, и городов-заводов, появившихся в 1930-е гг. под влиянием, с одной стороны, движения «город-сад», а с другой – поселков при промышленных предприятиях. Испания также стремится нагнать отставание в этом вопросе путем строительства рабочих селений, применяя, пусть и с оглядкой, чужой опыт предшествующих лет. Россия, которая ускоренными методами наращивает свой промышленный потенциал, столь же стремительно строит огромные города-заводы [54]. То же происходит и в Японии, которая менее чем за пятьдесят лет проходит путь от Томиоки [48], вдохновленной примером лионских шелкопрядильных фабрик, до Тойоты, крупного фордистского рабочего поселка. И, наконец, третий период, начиная с 1975 г., когда рушится модель, объединяющая место работы и место проживания: процесс, наметившийся уже в ходе предыдущего периода и связанный со всеобщим распространением личного автотранспорта. Города-заводы больше не строятся, за исключением редких примеров (например, на севере Сибири, а также в Канаде и на Аляске), но и в этих особых случаях население уходит, как только производство перестает быть рентабельным; управленцев теперь селят на нефтяных платформах; для работающих на медных шахтах в Чили воздвигают горные отели, что будет рассмотрено ниже.

В общем, можно сказать, что наибольшее количество городов-заводов и рабочих поселков возникло, по-видимому, именно в XX в. Технология строительства из сборных бетонных панелей определила как их общий вид, так и новую типологию жилья, хотя явно просматривается преемственность в том, что касается пространственного размещения сфер жилья, промышленности, услуг и досуга. Однако, если в XIX в. стратификация по профессиональному признаку почти не отражалась на пространственной организации поселений, то теперь общественное положение руководителей среднего звена и особая роль инженеров транслируются в таких поселениях через более или менее заметную сегрегацию, а также в планировке их домов и в создании особых квартальных зон, символизирующих комфорт и благосостояние. Рабочие поселки рождают много амбициозных проектов в социальной сфере, что становится характерным нововведением в 1930-е гг., хотя преувеличивать их новаторство все же не стоит: городские и сельские администрации 1930-х гг. предоставляли схожие услуги в области здравоохранения, культуры и досуга. Однако после Второй мировой войны в большинстве стран государство почти полностью подчиняет себе эти сферы жизни, что лишает социальные программы рабочих поселков и городов-заводов всякого смысла и способствует их медленному умиранию. Но чтобы понять отличительные особенности XX в., следует все же обратиться к истории.

Всемирная выставка 1867 г. , посвященная, по инициативе Наполеона III, рабочему жилищу, имплицитно продемонстрировала скудость достижений в этой области. Привлек внимание лишь фабричный городок в Мюлузе, выстроенный промышленником Дольфусом и компанией Dolffus, Mieg et Compagnie (DMC). Городок, строительство которого было начато в 1840-е гг., состоял из примыкающих друг к другу одинаковых домиков, собранных в блоки по два или по четыре. Каждый дом имел небольшой садовый участок [37]. Знаменитый Фамилистер в Гизе на выставке представлен не был, так как его строительство завершится лишь спустя четыре года. Наибольшее количество построенного в XIX в. рабочего жилья датируется периодом после 1873 г. В тот год Ф. Энгельс подверг жесткой критике жилищную политику, проводимую владельцами предприятий. В последней трети XIX в. несколько промышленников-филантропов строят рабочие городки с хорошей социальной инфраструктурой, а порой и с интересным архитектурным решением: французский фабричный городок Менье в Нуазьеле (cité Menier à Noisiel ) и британские Порт Санлайт (Port Sunlight) под Манчестером или Солтейр (Saltaire) близ Бредфорда. Но жилищная политика в полном смысле этого слова появится лишь в конце XIX в., когда после Всемирной выставки 1889 г. будет создана ассоциация, которая впоследствии получит название HBM (Habitat bon marché – Дешевое жилье). Поле ее деятельности будет охватывать, главным образом, города, где огромная масса рабочих живет в недостойных человека условиях, о чем свидетельствуют литература и данные соцопросов.

Концепция «города-сада» как полный разрыв с традицией

В конце XIX в. рабочие городки строятся по инициативе владельца предприятия и являются его собственностью. Их пространственная логика очевидна: в рабочем поселке жилые кварталы, промышленная зона и пространство общественного пользования располагаются в логической взаимосвязи с учетом особенностей ландшафта, дорожной системы и коммуникационной инфраструктуры предприятия. Если на начальном этапе развития промышленности рабочие поселки пространственно вписывались в круг или полукруг, составляя в плане фигуры абсолютно умозрительные, идеальные [14], то XIX в. строит по более понятным и практичным геометрическим моделям (рядами, треугольником или квадратом). Все жилища рабочих похожи друг на друга, отличается дом хозяина завода. Архитектура хозяйских домов самая разнообразная: от строгого пуританского стиля до настоящих замков.

Расположение объектов в поселке организуется с учетом производственных потребностей и определяется местонахождением шахты или источника энергии, близостью к железной дороге. Заметна обособленность по профессиональному признаку, что, однако, не означает сегрегации: иногда в дома, стоящие на углах улиц селят цеховых мастеров (своеобразный способ контролировать порядок в квартале), а дома, стоящие ближе всего к заводу, выделяются для членов ремонтных бригад, что повышает эффективность их работы. Немногочисленные социальные услуги, которые предприятие предоставляет своим рабочим, располагаются рядом с жилыми домами, но архитектурно никак не выделены: это кафе (или место собраний) и, конечно, продуктовый кооперативный магазин, а также портомойня-прачечная, а кое-где даже медицинский пункт. В некоторых поселениях для молодых рабочих организуется профессиональное обучение как продолжение курса начальной школы. Церковь обязательно присутствует во всех таких поселках, но внешний вид церквей сильно разнится в зависимости от религии, которую исповедуют рабочие. В протестантских странах церкви выглядят скромно, в католических они выделяются своими размерами и являются архитектурной доминантой наряду с домом хозяина завода. Это различие можно видеть в протестантском финском Тампере и в католическом польском Лодзе. Если же администрация завода исповедует другую религию, нежели рабочие, то предприятие вырабатывает определенный modus vivendi. Так, в городах-заводах Новой Англии, таких как Лоуэлл (Lowell), где работают католики (выходцы из Канады) скромная католическая церковь строится среди домов рабочих, а исповедующая протестантизм администрация имеет свой собственный храм, в большинстве случаев тоже скромного вида.

Рис.1. Колония Седо (Испания, 1880-е годы). Муниципалитет Эспаррегеры

Рис. 2. План рабочего поселка Диошдьёр (Венгрия, 1910 г.) Публикация Olajos Csabo, Miscolc, 1998

Если в начале XX в. морфология рабочих поселков еще не знает большой вариативности, то принципы, по которым они строятся, уже начинают впитывать в себя применение новых технологий и бетона. Это видно на примере колонии Седо в испанской Эспаррегере, где церковь построена из бетона фирмы Монье (Monier), одного из двух крупнейших производителей бетона во Франции, уступившего затем первенство марке Эннебик (Hennebique). Геометрический план расположения поселка, принятый повсеместно в XIX в., берется на вооружение архитекторами Центральной Европы, которые остаются его приверженцами даже после Первой мировой войны. Рассмотрим пример одного из наиболее удачных промышленных поселений Венгрии — Диошдьёра. Разработанный в 1910 г. прямоугольный план этого рабочего поселка представлен рядами смежно построенных домиков; сфера услуг не выделена ни пространственно, ни архитектурно. Лавка мясника и продовольственный кооперативный магазин попросту разместили в домах, не заселенных рабочими.

Итог, таким образом, представляется малоутешительным: наследие XIX в. в том, что касается рабочего жилища, походит на волнующееся море, их которого кое-где выступают островками рабочие поселки, построенные по инициативе промышленников. Количество их не велико . Проживает в них совсем незначительная часть рабочих, что способствует образованию рабочей аристократии, вызывающей у остальных зависть и злобу. Не стоит забывать, что предоставление жилья хозяином долгое время воспринималось как средство посеять рознь среди рабочих и «купить» их примерное поведение .

Рис. 3. Проект города-сада Скио (Италия). Исторический архив Росси (Rossi), 1872

Рис. 4. Город-сад Маладрига в Олоте (Испания), 1925, ACGAX

Впрочем, наибольшую известность получила в то время книга, критиковавшая не рабочие поселки, а именно города. Автором ее был Эбенизер Говард, предложивший концепцию «города-сада» в 1898 г. Он был не первым и не единственным, кому приходили в голову подобные идеи («Новый квартал» в итальянском Скио, 1872–1890). Но его книга вышла очень вовремя и оказала большое влияние на умы. Однако построенные на основе идей Говарда рабочие поселки не имели ничего общего с первоначальным проектом, который предлагал снять чрезмерную нагрузку с городов путем создания городов-спутников, соединяющих в себе черты промышленного центра и деревни… Среди таких первых псевдоговардовских примеров города-сада назовем Летчуэрт (Letchworth, 1903) под Лондоном, Маргаретенхёэ (Margaretenhohe, 1913) недалеко от Эссена. Любопытен также пример города-сада Маладрига (1920) в Олоте (Olot) в испанской провинции Жирона, построенный одним каталонским промышленником, сколотившим себе состояние в Буэнос-Айресе на производстве спичек. Брюссельский Ложи-Флореаль (Logis-Floréal, 1922) появится позднее. Все эти поселения имеют схожие черты: они построены в пригородной зоне в окружении зелени методом панельного строительства и имеют плавные кривые в планировке кварталов. Однако лишь некоторые из них можно отнести к собственно рабочим городкам. Дело в том, что в одних проживают офисные работники и технический персонал, в других – менеджеры среднего и высшего звена, в третьих – неквалифицированные рабочие, занятые на различных предприятиях.

Таким образом, следует различать две категории поселений:

• город-сад с однородным населением, работающем на одном предприятии, где занято подавляющее большинство жителей и их семей;
• город-сад с разнородным населением, занятым как на городских предприятиях, принадлежащих различным владельцам, так и вне города.

Следует также учитывать еще одну характеристику: тип проживающих семей. Очень часто (и таких большинство) это многодетные семьи, т. е. город-сад является в некотором роде примером социального жилья.

Различия, однако, появляются довольно быстро как в рабочих пригородах, так и в городах-заводах, отдаленных от крупных центров. Застройка по плавным кривым, при которой доминируют зеленые насаждения, защищает приватность жизни, но позволяет также варьировать типы жилых домов и, следовательно, делить их на категории. Высокие категории выделяются директорам заводов, представителям заводской администрации и инженерам, живущим рядом с предприятием. Для них строят дома более просторные. Иногда, если рабочие поселения развивались достаточно продолжительное время, их облик соединял в себе характерные черты рабочих поселений XIX в. и признаки, заимствованные у «города-сада». В этом смысле удивительный пример дает город Южин (Ugine) [56] во французском департаменте Савойя, где простые рабочие жили в доме-коммуне, «фаланстере», рядом с электростанцией, а расположенный подальше город-сад предназначался для инженеров. Исследование применения на практике идей «города-сада» на других континентах дает новые примеры социальной сегрегации, которой формат города-сада, возможно, даже способствовал. Таким образом, наглядная социальная иерархия заполняет образовавшуюся пустоту: хозяин завода, которого в предыдущий период все знали, который он был постоянно рядом, теперь отдалился, его присутствие уже не ощущается физически. Это изменение проявляется еще заметнее в связи с ростом количества городов и поселков, построенных уже не по инициативе одного конкретного лица (заводчика), а по воле не очень понятных, обезличенных структур, которые называются «компании». То же самое происходит, если хозяином предприятия, патроном, выступает государство, как это было, например, в фашистской Италии или в предприятиях некоторых секторов экономики в демократических государствах.

Города-сады, т. е. те из них, которые сохранялись в надлежащих условиях, по-прежнему представляют собой впечатляющие образцы организации жизни рабочих. Так, для Франции хрестоматийным примером является как сама деятельность Рауля Дотри, так и все рабочие городки железнодорожной Компани дю Нор (Compagnie du chemin de fer du Nord), о которой речь пойдет далее. В Реймсе сразу после Первой мировой войны был построен знаменитый Шемен Вер (Chemin Vert), прежде всего, для семей работников шампанских виноделен, а также для рабочих близлежащего стекольного завода. В оформлении его мэрии (Maison Commune) и церкви святого Никасия приняла участие целая плеяда художников эпохи Art Déco [12]. Уже в наше время этому поселку вновь крайне повезло, его исторические памятники были качественно отреставрированы. Дело в том, что Шемен Вер находится в зоне, которая была выдвинута кандидатом на включение в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Эта территория, получившая название «Склоны, дома и погреба шампанского», включает Холм святого Никасия в Реймсе, склоны холмов Аи и ул. Шампанского в городке Эперне. Она вошла в список ЮНЕСКО в 2015 г. Немногим раньше, в 2012 г., в этот же список был включен горнорудный бассейн Нор-Па-де-Кале, где сохранились самые разнообразные варианты рабочих жилищ, начиная с экономичного корона (coron) – шахтерского поселка с единой неразрывной линией домов по обе стороны улицы – и заканчивая респектабельными городками из одинаковых аккуратных двухэтажных домов, окруженных непременным садиком. Однако к категории «город-сад» относятся не более 10 % рабочих поселков этого горнорудного бассейна и все они построены в 1930-е гг.

Как мы видим, планировочные принципы «города-сада» имели вполне осязаемый успех, хотя их воплощения нельзя назвать многочисленными.

Поселки железнодорожников как пример единой социально-пространственной политики

С окончанием Первой мировой войны социальные проблемы выходят на передний план. В разрушенные войной регионы начинает поступать помощь от американских филантропов, обосновавшихся в замке Блеранкур в департаменте Эна (Aisne). Американцы поставляют продукты питания, стремятся решать проблемы гигиены и образования, т. е. поддерживают культурный уровень пострадавшего от войны населения. Некоторые города (Реймс, Сен-Кантен) получают значительные финансовые пожертвования от благотворительных и франкофильских ассоциаций США. И если бы социальные усилия родного государства оказались ниже уровня американских щедрот, для местного населения это было бы непонятно. Но для этого требовалось запустить национальную экономику. Однако война нанесла ущерб всей промышленной инфраструктуре: заводы стоят в руинах. И хотя государство пытается оттянуть время возвращения домой жителей, эвакуированных в южные регионы Франции, огромное количество семей на севере и востоке остается без крыши над головой. Рабочие же требуют 8-часовой рабочий день и внимательно следят за тем, что происходит в революционной России. Для властных структур всех уровней становится очевидным, что после ужасов войны, в столь неспокойной политической обстановке, для решения проблем в социальной сфере нужно предпринимать реальные усилия.

Одним из вопросов, требующих скорейшего решения, становится восстановление разорванного войной сообщения между Парижем и Северным горнорудным бассейном. Принадлежащая Ротшильдам железнодорожная компания «Компани дю Нор» (Compagnie de Chemin de fer du Nord) поручает молодому талантливому выпускнику Парижской Политехнической школы Раулю Дотри восстановить разрушенную железнодорожную сеть. Предполагается реконструкция железнодорожных линий и вокзалов, а также строительство поселений для железнодорожников, занятых ремонтом и эксплуатацией подвижного состава и путей. Деятельность Дотри заслуживает того, чтобы остановиться на ней подробнее. Он решает создать сеть железнодорожных станций, жизненными узлами которой станут рабочие поселения с тщательно продуманной иерархией в том, что касается их роли и расположения. Он берет на вооружение концепцию «города-сада» и применяет ее для всей железнодорожной сети. Организационные принципы этих железнодорожных городков сразу же привлекают к себе повышенное внимание. Многие газеты и журналы посвящают им хвалебные статьи, в том числе знаменитый иллюстрированный журнал Иллюстрасьон (L’Illustration) в 1927 г.

Рис. 5. Вокзал и поселок железнодорожников в Лане (Франция, 1920-е годы). Архив департамента Лан

Городки строятся с нуля. Происходит это так. Первым делом нужно найти подходящие участки земли и выкупить их. По возможности предпочтение отдается участкам, имеющим легкий уклон, чтобы оптимизировать отвод воды через дренажные системы и избежать излишней влажности. Разумеется, необходимо, чтобы участок располагался близко к станции, но не слишком, с тем чтобы дома работники могли отключиться от профессиональных забот. Иногда поселок соединялся с железнодорожными путями, где располагались мастерские и депо, обыкновенным мостом. Так устроен, например, городок железнодорожников в Лане (Laon), построенный к северу от вокзала на землях, которые пришлось предварительно выровнять и осушить. Городок насчитывает 215 каменных домов и 346 временных деревянных бараков. Холостяки занимают 148 индивидуальных жилищ в непосредственной близости от железнодорожных путей. Хотя над проектом работают несколько архитекторов, при строительстве используется единый базовый принцип. Все просто: чем выше должность работника, тем больше по площади и лучше обустроен его дом. Но даже в самом маленьком домике – в доме на две семьи с общей стеной и двумя отдельными входами – имеется кухня, столовая и две спальни. Есть водопровод, канализация, электричество. Спальни в доме раздельные — одна для родителей, вторая для детей. Все дома снабжены широкими окнами и хорошо вентилируются. Дома управленцев и инженеров имеют большее количество спален, а также гостиную, ванную комнату..., но любой, даже самый скромный работник Компани дю Нор может теперь жить в доме с современными удобствами.

В первую очередь, в такие дома заселяли работников Компании, ремонтников, управленцев и работников поселковых служб. Вторым приоритетом были многодетные семьи. Это было, разумеется, съемное жилье, т. к. из документов следует, что городок железнодорожников создавался для обслуживания железной дороги, а не для создания оседлых поселений для населявших его людей. К каждому дому прилегал огород, служивший как продуктовым подспорьем, так и для выращивания цветов. Образцовое содержание дома и сада всячески поощрялось, наиболее отличившимся ежегодно присуждались премии, что в немалой мере способствовало заботе жителей поселка о своей среде обитания.

Рауль Дотри так обосновывал свой подход к организации жизни в поселках: нужно, говорил он, не только поддерживать дистанцию между городом с его беспутными кафе-шантанами, с одной стороны, и рабочими поселениями – с другой, но также отойти как можно дальше от модели шахтерских «коронов» с их удручающим единообразием. Дотри признавал, что в своих городках он строил дома, различающиеся по размерам, для жителей, различающихся по общественному положению, но для него очень важно было, чтобы управленцы жили непосредственно в рабочем поселке. Он считал это наилучшим средством для устранения всякой классовой борьбы. Большое внимание уделялось не только внешнему виду городка, но и его функционированию: Дотри отвергал идею управления поселками со стороны Компании. Управлять поселением должны сами жители. При этом речь не шла о создании еще одного фаланстера со строгой дисциплиной, речь шла о том, чтобы облегчить жизнь рабочих семей, сделать ее более комфортной, «убрав из нее политическую борьбу и конфликты интересов». Однако существовала ли там подлинно сбалансированная в социальном отношении среда? При более внимательном рассмотрении можно заметить, что, если в городках железнодорожников рабочие и управленцы среднего звена и живут бок о бок, то на плане Ланского городка мы видим три стоящих в стороне очень простых домика. Там живут обходчики и ремонтники железнодорожных путей. Жилье для холостяков, представляющих собой довольно сложно расселяемую категорию жителей, также расположено в стороне от поселка. Таким образом, на периферию вытесняются проблемные категории жителей, чьи бросающиеся в глаза социальные отличия от основной массы населения могли бы посеять раздор. Что касается начальника станции и его заместителя, то они живут по другую сторону железнодорожных путей в домах, отмеченных той или иной степенью роскоши. Дотри объясняет это так: он хочет избавить начальника от риска потерять авторитет из-за неподобающих отношений с соседями.

Рис. 6. План городка железнодорожников Тернье (Журнал Иллюстрасьон, 1927

Наиболее удачным и показательным примером поселка железнодорожников является, без сомнения, Тернье (Tergnier), к несчастью сильно пострадавший во время Второй мировой войны. В основу плана этого поселка были положены три круга. Центральный круг объединял учреждения сферы услуг, расположенные с учетом довольно примечательной гендерно-пространственной логики. Для мужчин – образовательные учреждения от ясельной группы до центра профессиональной подготовки, спортивные площадки, столярные и прочие бытовые мастерские, школа садовода (по выращиванию овощей) и курятник. Для женщин – также школа, но с обучением домашнему хозяйству, вышиванию и прочему ручному труду, разведению цветов и уходу за детьми и больными. Значительное внимание уделялось гигиене (бани и душевые) и охране здоровья. Отмечается наличие медицинских сестер, врача и фармацевта. В поселке была своя пекарня, небольшой заводской универмаг, бойня, а также почта, крытая эстрада (так называемый музыкальный киоск) и зал для собраний и дружеских встреч. Наконец, следует отметить, что это пространственно-гендерное разделение дублируется разделением социально-пространственным: путевые обходчики живут несколько на отшибе, ближе к железнодорожным путям, в более скромных и, следовательно, менее престижных кварталах. Цифры, опубликованные в 1923 г. в официальной прессе, показывают впечатляющий итог по одной только Компани дю Нор (Compagnie du Nord): в 32 рабочих поселках проживает 10 000 семей и более 31 000 жителей. Но авторы этого гигантского проекта, реализованного менее чем за пять лет, считали своим главным достижением разработку и внедрение подлинной корпоративной культуры.

Городком железнодорожников управляли Правление (бухгалтерия) и Управляющий совет. Эти два органа самоуправления отвечали за работу и развитие большинства социальных услуг, доступных жителям поселка. От Компании назначался представитель, ответственный за поселок и его правильное функционирование. Такие поселения располагали не только сложной социальной инфраструктурой, но и зданиями, в которых объекты этой инфраструктуры размещались (школы, заводские универмаги, кооперативные магазины), имели несомненные архитектурные достоинства, что показывает, какое значение придавали железнодорожники этим объектам. Особое развитие получают здравоохранение и культура. Библиотека располагается в центре поселка, есть также книжные магазины и газетные киоски. Кинотеатр также является одним из важнейших векторов культуры, наряду с театром и культурными ассоциациями, которые объединяют всех жителей поселка.

Сектор здравоохранения является наиважнейшим для Компании. Работа железнодорожника – как в депо, так и в ремонтных мастерских – грязная, способствующая распространению инфекций. Поэтому прилагаются все возможные усилия, чтобы противостоять этим негативным факторам. Здесь главную роль играют службы социальной поддержки: необходимо воспитывать семьи, приучать их к соблюдению правил гигиены, что является определяющим фактором предотвращения болезней. Семьям выделяются субсидии в зависимости от количества иждивенцев или по случаю рождения ребенка. Для будущих мам организованы консультации по подготовке к родам и уходу за новорожденными. Молочные кухни и детские сады дополняют инфраструктуру здравоохранения и образования. В детских садах применяется педагогика сенсорного воспитания по Монтессори и Декроли. Это еще один знак времени и стремления развивать человеческую личность. Воспитание на свежем воздухе, через спорт, дополняется отдыхом в летних лагерях, организованных по инициативе Компании.

Железнодорожным городком в Лане (Laon), по которому мы располагаем достаточно полной информацией, руководит Правление из десяти человек. Председатель Правления – главный инженер железнодорожного участка. Дети ходят в школу-пятилетку, в ней пять классов для мальчиков, четыре класса для девочек и еще четыре группы для малышей. Школьные здания просторные и светлые, с большим внутренним двором, водопроводом в умывальнях, отоплением и ваннами для малышей. Однако явно просматривается дискриминация между мальчиками и девочками. Для мальчиков организованы практические занятия по рисованию, геометрии, обработке металла и дерева, переплетному делу, лепке, телеграфному делу, овощеводству, а для девочек их выбор ограничивается обучением домоводству, кройке и шитью. Конечно, ведь жены железнодорожников это, прежде всего, добрые домохозяйки. Городок имеет богатейшую социальную инфраструктуру: душевые, медпункт, кооперативные магазины, зал для собраний и репетиций, стадион, зрительный зал, библиотека. При каждом из этих объектов создаются многочисленные ассоциации. В 1920 г. Музыкальный союз железнодорожников в Лане насчитывал 64 музыканта и 18 учеников, в спортивную организацию железнодорожников входило около сотни человек; существовало также гимнастическое братство железнодорожников и при нем женская секция; художественно-поэтическое объединение и т. д. и т. п. То, что рабочие работали и жили в одном поселке, создавало у них ощущение культурной общности. Очевидно, что за десятилетие (1930–1940) чувство причастности к профессии и исключительные привилегии, которые эта профессия им давала в сравнении с рабочими других специальностей, превратили железнодорожников в элиту рабочего класса. Каждый поселок железнодорожников воспринимался как особый, привилегированный мир.

Однако сравнение с другими предприятиями и городами-заводами позволяет внести больше нюансов в это утверждение. В качестве примера рассмотрим такие подлинные города-заводы, как одноименный своему предприятию Сен-Гобен (Saint Gobain) [15, Bliaux F. Saint Gobain et ses cités] в департаменте Эна, или в Арденнах – Музон (Mouzon) [50], который даже называли Соммервиль (Sommerville), потому что там всем заправляло могущественное семейство Соммер. Да, там прилагаются значительные усилия в социальной сфере. Но не жители управляют своим городом. В Музоне рабочие получают высокие зарплаты, затем там введут принцип участия работников в прибыли предприятия, что позже вдохновит президента де Голля на создание голлистской экономической модели.

Однако и в Сен-Гобене, и в Музоне планировка городских кварталов и их архитектура строго следует классическим канонам XIX в. Можно предположить, что эстетичное и даже изящное архитектурное оформление поселков, характерное для города-сада, зачастую сопровождалось не менее изящными социальными решениями. Так было, например, в филантропических рабочих поселках Англии (Солтер, Борнвил, Порт-Санлайт), так было в городках французских железнодорожников, о которых мы говорили выше. Тогда как традиционная упорядоченная и однообразная архитектура подразумевала строгий порядок и дисциплину.

Строгая планировка рабочих поселков как возвращение к порядку

Афинская хартия, принятая Международным конгрессом современной архитектуры в 1939 г., отказалась от концепции «города-сада», объявив ее слишком затратной. Правда уже с 1920-х гг. постепенно стал проводиться в жизнь новый принцип застройки, претендующий на родство с фордизмом, с которым некоторые промышленники, такие как Батя или Оливетти, познакомились на его родине, в США. Начиная с 1930-х гг. принципы фордизма и тейлоризма (узкая специализация, конвейерная сборка, высокие темпы производства) широко применяются на французских предприятиях. В 1931 г. выходит на экраны высмеивающая фордизм комедия Рене Клера «Свободу нам!». Те же мысли высказывает в 1934 г. Чарли Чаплин в своем знаменитом фильме «Новые времена». Эти изменения входят в жизнь параллельно с новой эстетикой Art Déco, получившей известность благодаря Международной выставке декоративного искусства и художественной промышленности 1925 г. [4]. В строительстве происходит отказ от региональных, исторически сформировавшихся архитектурных и планировочных особенностей. Линии упрощаются, архитектурные излишества предаются анафеме, предпочтение отдается строительным материалам, наиболее полно отвечающим требованиям промышленности и новым эстетическим ориентирам, а именно бетону, стали и стеклу. Эти идеи совпадают с принципами Баухауса, лидеры которого выступают за строгость и функционализм в архитектуре. Большевистская Россия в согласии с этими идеями развивает свой конструктивизм, который сегодня вновь притягивает к себе внимание [43]. В Западной Европе и Соединенных Штатах формируется так называемый «интернациональный» стиль, напрямую вышедший из Art Déco; он станет определяющим для всего XX в.

Рис. 7. Один из видов рабочего поселка Ивреа (Италия, 1930-е годы)

Рис.8. Льяранес, школа и город (Испания, 1950-е)

И чешский промышленник Томаш Батя в лотарингском Батавилле, а до этого у себя в моравском Злине, и более фантазийный итальянец Оливетти в Ивреа применяют фордистские принципы, которыми они впечатлились в Соединенных Штатах. В их рабочих поселениях уже нет расположения по дуге, планировочное решение ограничивается строгими прямыми. Ничто больше не напоминает город-сад и его располагающие к неге цветущие деревья. Планировочная структура этих поселков прямоугольна и регулярна, как это было в прошлом, четкое зонирование разграничивает промышленную и селитебную зоны. А вот архитектура охотно обращается к новым выразительным средствам и явно тяготеет к монументальности, не совсем уместной в рабочих поселениях. Фашистская Италия перенимает регулярную планировку и строгую иерархию пространственного зонирования, которое задают монументальные заводские и общественные здания. Перед нами подлинный манифест напыщенного стиля Art Déco. При этом пространственная иерархия с особой ловкостью воплощает здесь идею власти Хозяина, будь то частный предприниматель, как на севере Италии, в Дальмине и Ивреа (последний недавно внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО), или в Вальданьо, или некая государственная структура, как в Карбонии на острове Сардиния… В советской России города-заводы, построенные в начале 1930-х гг. [54], имеют веерную планировку: в центре расположен неизменно монументальный дворец культуры, расходящиеся от него улицы засажены деревьями, есть много зеленых зон. Стояла задача построить сеть городов и промышленных поселков в стране с преимущественно сельскохозяйственной экономикой. Одновременно подчеркивалась и утверждалась роль центральной власти: все города-заводы в СССР были государственными. Тем не менее, независимо от принятой формы, этот способ строительства (бетон и сборные бетонные панели) оставался отличительной чертой XX в. на всем его протяжении. Лишь в конце XX в. применение электроники в строительстве положит начало новой эпохе, но это уже не будет иметь отношения ни к городу-саду, ни к городу-заводу.

Вторая мировая война не пресекла традицию регулярных рабочих поселений. Часто строительство, начавшееся в 1930-е гг., как это было в Батавилле, Ивреа или Эйндховене, продолжалось после завершения мирового конфликта. Процессы эти шли в разных странах различными темпами. Причины тому были разные, так, например, франкистская Испания и Советский Союз все 1950-е гг. продолжали строительство многочисленных рабочих поселений и монопромышленных городов.

Рис. 9а. Уралмаш, ул. Кировградская, дома для рабочих 1950-е годы.
Источник: VK Екатеринбург. ​Заметки​ горожанина Екатеринбург–Свердловск. Подборка прим. 1900–1955

Рис. 9б. Свердловск. Уралмаш, дома инженеров и администрации, 1948-1952.
Источник: VK Екатеринбург. ​Заметки​ горожанина Екатеринбург–Свердловск. Подборка прим. 1900–1955

В Испании архитектура рабочих поселений ни на шаг не отходила от традиции 1930-х гг.: поселок строился рядом с заводом, электростанцией или элеватором, его план имел строгую геометрию, дома располагались линейно вокруг центральной площади, доминантой которой была церковь или школа. Школам там уделялось особое внимание, как мы это можем видеть на примере небольшого рабочего города Льяранес (Llaranes) в Астурии. Проект этой школы был, пожалуй, наиболее амбициозным для своего времени, и на сегодняшний день она сохранилась лучше всего. Но в общем, даже несмотря на декларируемое родство с «городом-садом», поселки, построенные во время правления Франко, не принесли с собой какой-либо архитектурной инновации. Социально-пространственная сегрегация здесь стала правилом: рабочие Льяранеса живут в многоквартирных домах, цеховые мастера в частных домиках с садовым участком, а руководство в подобающих ему по статусу красивых особняках в соседнем городе Авилесе (Avilés). Для организации своего досуга рабочие объединяются в многочисленные ассоциации; раздельные школы для мальчиков и девочек управляются монахами и монашками; не забыто и здравоохранение.

Также не привнесли заметной новизны в архитектуру рабочих поселений 500 городов-заводов Советского Союза. Например, знаменитый город автостроителей Тольятти. То же можно сказать и о городах, построенных в других странах социалистического лагеря, где они были призваны служить витриной нового общественного строя [1]. В Венгрии металлургический комбинат Дунауйвароша работает по-прежнему, а вот его польский собрат в Новой Гуте закрылся. Придя в себя от первого шока, вызванного закрытием гиганта, поляки решили использовать по прямому назначению урбанистическое наследие, обладающее реальными достоинствами в плане качества жизни. Базовый модуль этого города-завода – открытый с одной стороны квадрат из домов, внутри которого располагается зеленая зона. Этот модуль повторяется бессчетное количество раз, в нем есть место и для магазинчиков, и для заводских универмагов, и для квартального ресторанчика. Такой модуль типичен и для многих «обычных» городов, но города-заводы того времени все построены на его основе. Поэтому советские города-заводы можно легко идентифицировать по насыщенности разнообразными предприятиями сферы услуг. «Живем здесь, как в Москве», – говорили их жители [15, Melnikova N. On vit comme à Moscou. L’habitat et l’auto-identification dans les villes fermées nucléaires d’URSS].

Жить и работать в одном месте?

После Второй мировой войны, однако, ситуация меняется. Во Франции и в Англии социальная политика становится заботой уже не предприятий, а государства, которое, несмотря на значительное участие частного сектора, обеспечивает отныне основные потребности населения в образовании, культуре и охране здоровья. Рабочие поселения и города-заводы лишаются определенной доли своей ответственности. Железнодорожные поселки, тем не менее, продолжают функционировать по прежней схеме, что объясняется местным самоуправлением и приверженностью железнодорожников к особой организации жизни в поселках. Но с 1960-х гг. «Национальная компания французских железных дорог» (SNCF) начинает постепенно распродавать свой парк недвижимости, и эта особая система управления исчезает, причем не принимаются никакие меры для ее замещения.

Если обобщить ситуацию, то можно сказать, что практически повсеместно промышленные предприятия стремятся избавиться от недвижимости, чтобы не замораживать на длительный период свои активы, тем более, что наблюдается активный отток населения из рабочих поселков. Рабочие либо предпочитают жить в другом месте и ездить на работу на личном транспорте, либо уезжают в поисках другой работы. К тому же, жить непосредственно там, где работаешь, предполагает, так или иначе, перенос рабочих конфликтов в бытовую сферу и наоборот. Начиная с 1970-х гг. значительное число владельцев предприятий отказываются от идеи «быть еще и мэром» и стремятся разделять места работы и места проживания.

В последней трети XX в. процессы деиндустриализации тяжело ударили по экономике Запада. Многие градообразующие предприятия закрылись. Судьба таких рабочих поселков и городов-заводов сложилась по-разному. Одни потеряли лишь часть населения, не уехали те, кто смог найти работу в ближайших населенных пунктах; другие оказались полностью покинуты оставшимся без работы населением, и в опустевшие дома кое-где стали вселяться новые категории жителей. Так было в голландском Эйндховене (Eindhoven), где парк недвижимости ранее принадлежал двум большим предприятиям: Philips’у и DAF’у. Избавиться от недвижимости им было не просто, ибо этот шаг не должен был восприниматься так, будто фирма сдает свои позиции. Philips сумел сделать это очень деликатно, создав общественно значимый прецедент. В этой компании отчуждение парка недвижимости всегда сопровождается особым подходом, направленным на сохранение памяти о заводском поселении, с подчеркиванием его исторической значимости. Существующие объекты получают новое предназначение, но их нынешняя жизнь не менее динамична, чем прежняя. В качестве примера приведем квартал Witte Dorp, который строился в конце 1930-х гг. для разнорабочих-католиков, занятых на предприятиях Philips. В 1960-е гг. фирма отказалась от этих домов. Однако сегодня Witte Dorp является очень престижным городским кварталом, сохранившим прежнюю инфраструктуру, со своими школами, игровыми площадками и спортивными сооружениями.

Значит, и за пределами Западной Европы стоит искать элементы развития и изменения природы рабочего поселения и города-завода. Несколько примеров, которые нам показывают Чили и российская Сибирь, доказывают этот факт.

Рис.10. Высокогорная гостиница для горняков горнодобывающей компании Кольяхуаси
(Doña Inès Collahuasi SCM)

В чилийской пустыне Атакама находится карьер Чукикамата (Chuquicamata), который разрабатывается чилийской национальной медной корпорацией CODELCO. При этом в самом большом в мире медном карьере возник одноименный поселок горняков. Расширение карьера поставило под угрозу гибели рабочий поселок Чукикамата, и его пришлось эвакуировать в соседний город Каламу (Calama). Руководство карьера решило использовать эту возможность, чтобы превратить перенос поселения в создание нового образа жизни и труда: отныне семьи рабочих живут в Каламе, и каждый день специальные автобусы подвозят горняков к месту работы. Такое отделение места проживания от места работы нашло еще большее выражение на карьерах, расположенных в глубине провинции Антофагаста, так что там сформировалась новая организация. Поскольку карьеры находятся на высоте от 3500 до 4000 м над уровнем моря, горнодобывающая компания Кольяхуаси (Doña Inès Collahuasi SCM) решила там строить специальные высокогорные гостиницы для горняков, где бригады рабочих могли бы размещаться посменно, каждая смена продолжительностью в четыре дня. Специальными автобусами работников доставляют от дома до места работы. Семьи горняков проживают в расположенном на тихоокеанском побережье городке Икике (Iquique), где они снимают домики у предприятия, но не только. Строительство высокогорных гостиниц было поручено архитектурному бюро Correa 3 Arquitectos, расположенному в Сантьяго-де-Чили. С тех пор и вот уже более пятнадцати лет это архитектурное бюро ведет подобные проекты. Первый и самый впечатляющий – это, без сомнения, проект гостиницы для горняков компании Кольяхуаси. Отделение места проживания от места работы вошло в мировоззрение горняков, и карьер больше не занимается организацией жизни рабочих вне их труда.

Однако черты города-завода по-прежнему сохраняются в России, на Урале. Возьмем пример УГМК, где методом электролиза изготовляют листовую медь. Огромный завод является центром экономической жизни города-завода Верхняя Пышма, его стратегическим центром. Для жителей он является работодателем и благотворителем, как в «былые времена». Они гордятся достижениями предприятия и исполнены благодарности за заботу о них. Если двигаться дальше в Сибирь, то мы увидим, что города-заводы строились в экстремальных климатических условиях, и при истощении источника, давшего смысл их существованию, они оказались заброшены.

Заключение

Город-завод и рабочий поселок, построенный по инициативе владельца предприятия, представляют собой богатейшее историческое наследие, значимость которого мы только начинаем осознавать. Это запечатленная в архитектуре власть, власть заводчика-основателя или власть государства, построившего завод. Эти поселения свидетельствуют о путях развития индустриализации на рудных полях и около плотин крупных гидроэлектростанций. Время их создания и длительность их функционирования является показателем момента вхождения страны в современность, индексом ее развития. Генпланы поселков и архитектура жилых домов с их продуманной общественной иерархией также являются характеристикой социума, задействованного в том или ином производстве. Возможно, социальная политика владельцев предприятий заслуженно обвиняется в манипуляторстве, и жители понимали это, осознавая, однако, и тот факт, что и в своей повседневной жизни они находятся под защитой предприятия, и работой надежно обеспечены. Многие из этих поселений претерпели сильные изменения после того, как рабочие получили доступ к долевому участию в собственности, что привело к добавлениям и трансформациям, исказившим общий законченный характер планировки рабочих городков и сделавшим нечитаемой идею первоначального проекта.

Сегодня реализация проектов по перепрофилированию таких заброшенных промышленных зон, или, точнее, обезглавленных городов-заводов, представляется крайне сложным и экономически рискованным предприятием. Чем более производственно ориентирована и продумана была организация такого поселения, чем значительнее его площадь, чем дальше оно располагается от современных крупных городских агломераций, тем сложнее вдохнуть в него новую жизнь. Однако судьба шоколадной фабрики Менье в Нуазьеле (Noisiel), долго стоявшей заброшенной, но потом выкупленной фирмой Nestlé под свою штаб-квартиру во Франции, оставляет надежду, что в будущем подобное станет возможным и для других объектов, имеющих важное историческое значение, ярко иллюстрирующих урбанистические и архитектурные тенденции своей эпохи и сохранивших свою аутентичность. Во Франции внесение в список исторических памятников уже является знаком общественного признания, что позволило в полном смысле слова спасти от разрушения многие промышленные объекты. Но это всего лишь первый шаг. Печатная пресса La Revista Social, 1873. Le Populaire, 1931. Le Monde Illustré, 1933. Le Musée Social, 1933–1939, в особенности №7 за 1935 г., о социальной политике железнодорожных компаний.

Перевод с французского Л.А. Грозных

Библиография

1. Bellat, Fabien. Une ville-neuve en URSS, Togliatti. – Editions Parenthèses, 2015.

2. Bellet, Daniel. Ce que doit être la cité moderne, son plan, ses aménagements, ses organes, son hygiène, ses mouvements et sa vie / D. Bellet, W. Darvillé. – Paris, 1924

3. Breitman, Nada. Les maisons des mines / N. Breitman, Marc. – Mardaga, 1996.

4. Breon, Emmanuel. 1925, quand l’Art Déco séduit le monde : catalogue d’exposition / E. Breon, Ph. Rivoirard. – Cité de l’Architecture et du patrimoine, 2013.

5. Burnett, John. A social history of housing, 1815–1985. – Methuen, 1986.

6. Chemins de Fer PLM. (sd) Avis aux agents habitant les cités ouvrières. – Paris. год?

7. Cohen, Jean-Louis. (dir) Les années 30. L’architecture et les arts de l’espace entre industrie et nostalgie. – Editions du Patrimoine, 1997.

8. Csaba, Olajos. A Diósgyőr-vasgyári colónia. – Miskolc, 1998.

9. De Meulder. Bruno Camp and plant. The Belgian colonial housing policy as an eugenic experiment. The case of the Union Minière du Haut-Katanga, 1910–1930 // Industry, men and landscape / ed. G. Vanderhulst. – Belgium : TICCIH, 1992.

10. Dinius, J. Oliver. Company towns in the Americas. Landscape, power and working-class communities / coord. A. Vergara. – University of Georgia Press, 2011.

11. Dorel-Ferré, Gracia. Villages ouvriers, utopie ou réalités ? // L’Archéologie industrielle en France / L’Heur de Laon. – 1994. – № 24/25.

12. Dorel-Ferré, Gracia. Chemin Vert, un village ouvrier? // Cahier de l’APIC. – Reims, 2002. – № 3.

13. Dorel-Ferré, Gracia (dir) Habiter l’industrie. – Cahier de l’APIC. – Reims, 2004. – № 4.

14. Dorel-Ferré, Gracia. Les utopies industrielles : la circulation des modèles entre l’Amérique et l’Europe // Daumas, Jean-Claude Les mémoire de l’industrie, de l’usine au patrimoine. – Besançon : Presses Universitaires de Franche-Comté, 2006.

15. Dorel-Ferré, Gracia (dir) Villages ouvriers et villes-usines de par le monde. – LLSETI, Presses de l’Université de Savoie, 2016.

16. Dorel-Ferré, Gracia. Barcelone et son arrière-pays, le dialogue interrompu // Catalonia, 20 : revue en ligne / du Centre d’Etudes catalanes de Paris IV. – Paris, 2016.

17. Doumergue, Yves. Un bel exemple d’implantation industrielle en milieu rural, l’usine Bata de Moussey-Bataville (Moselle) // L’information géographique. – 1964. – № 3. – P. 125–130.

18. Dumont, Marie-Jeanne. Le logement social à Paris, 1850–1930. Les habitations à Bon Marché. – Mardaga, 1991.

19. Edelblutte, Simon. Paysages et territoires de l’industrie. Héritages et renouveaux. – Ellipse, 2010.

20. Edelblutte, Simon. Le paysage des anciennes villes-usines européennes, un nouveau patrimoine entre négation, alibi, reconnaissance et complexité des jeux d’acteurs / S. Edelblutte, L. Del Biondo // Annales de Géographie. – 2016. – № 5(711).

21. Elb, Monique. L’apprentissage du chez soi. – Editions Parenthèses, 1994.

22. Faure, Benoit. Faure à Revin. – L’Harmattan, 2011

23. Fortier, Robert. Villes industrielles planifiées. – Editions du Boréal, 1996.

24. Frouard, Hélène. Du coron au HLM, Patronat et logement social (1894–1953). – Presses Universitaires de Rennes.

25. Gaboriau, Arnaud. Aux origines de la cité des cheminots de Lille-La-Délivrance (1921–1926) // Revue d’histoire des chemins de fer. – 2004. – № 31.

26. Gasnier, Marina. Le patrimoine industriel au prisme de nouveaux défis. Usages économiques et enjeux environnementaux. – Presses Universitaires de Franche-Comté, 2018.

27. Gide, Charles. L’habitation hors la ville, deux leçons au Collège de France. – Paris, 1924.

28. Girard, Paulette. Cités, cités-jardins : une histoire européenne / P. Girard, F. Lussac ; coord. Bruno. – Editions de la Maison des Sciences de l’Homme d’Aquitaine, 1996.

29. Grauvin, Charles. Les institutions patronales des Compagnies houillères du Pas de Calais. — Lille, 1909.

30. Guerrand, Roger-Henri. Le logement populaire en France : sources documentaires et bibliographie. – Ecole Nationale Supérieure des Beaux-Arts, 1983.

31. Guerrand, Roger-Henri Une Europe en construction, deux siècles d’habitat social en Europe. – La Découverte, 1992.

32. Guerrand, Roger-Henri et alii La modernité des HLM. — La Découverte, 1993.

33. Guerrand, Roger-Henri et MOISSINAC Christine. Henri Sellier, urbaniste et réformateur social / R.-H. Guerrand, Ch. Moissinac. – Editions la Découverte, 2005.

34. Gutierrez, Ramon. Vivienda: ideas y contradicciones (1916–1956) / R. Gutierrez, M. Gutman. – Buenos Aires, 1988.

35. Hardy, Odette Des quartiers et cités aux villes-usines dans les mines et la sidérurgie du Denaisis aux XIX-e et XX-e siècles // L’Archéologie industrielle en France. – L’Heur de Laon, 1994. – № 24/25.

36. Hardy, Odette. Les cités-jardins de la compagnie du chemin de fer du Nord : un habitat ouvrier aux marges de la ville // Revue du Nord. – 2008. – № 374.

37. Howard, Ebenezer. Les cités-jardins de demain. – Editions 11/24, 1998. Первое издание на английском языке вышло в 1898.

38. Jonas, Stéphane. Le Mulhouse industriel, un siècle d’histoire urbaine, 1740–1848. – L’Harmattan, 1994.

39. Jonas, Stéphane. Les villages ouvriers et Mulhouse, 1830–1930 // L’Archéologie industrielle en France. – L’Heur de Laon, 1994. – № 24/25.

40. Jonas, Stéphane (dir) Les cités-jardins du Mitteleuropa, (études de cas de Strasbourg, Dresde, Wroclaw et Budapest). – Budapest : Magyar képek, 2002.

41. Lagrange, Frédéric. Les cités ouvrières de Blanzy, 1837–1939 / Association La mine et les hommes. – Blanzy, 2001.

42. Lemoine, Bertrand. (dir) Cent monuments du XX-e siècle. – Paris : Editions du Patrimoine, 2000.

43. Liucci-Goutnikov, Nicolas. Rouge! 1917–1953. Art et utopie au pays des Soviets. – Flammarion, 2019.

44. Lussana Carolina (coord) Dalmine d’all’impresa alla città. Committenza industriale e architettura. – Quaderni delle Fondazione Dalmine. – Fondazione Dalmine, 2003. – № 3.

45. Morisset, Lucie K. Arvida, cité industrielle. Une épopée urbaine en Amérique. – Sillery : Septentrion, 1998.

46. Muñiz Sánchez, Jorge. (s.d) La vivienda de empresa en la planoteca del Archivo Histórico de Hunosa. Hunosa.

47. Muthesius, Stefan. The English terraced house. – Yale, 1982.

48. Polak, Christian. Soies et lumières. – Hachette, 2002. Le site a été classé patrimoine mondial par l’UNESCO.

49. Quillot, Roger Cent ans d’habitat social, une utopie réaliste / R. Quillot, R.-H. Guerrand. – Albin Michel, 1989.

50. Renard Alain et Motte, Paul. Si Sommer m’était conté… – Editions Terres Ardennaises, 2013.

51. Reppe, Suzanne. Der Karl Marx Hof. – Wien : Picus Verlag, 1993.

52. Roberts, Henry. Des habitations des classes ouvrières. – L’Harmattan, 1998. Première édition 1867.

53. Sachse, Carola. Logements ouvriers en Allemagne : des politiques privées et publiques (1880–1945) // Logiques d’entreprises et politiques sociales : Les chemins de la recherche / ed. S. Schweitzer. – Programme Rhône-Alpes, 1993.

54. Scott, John. Au-delà de l’Oural, un ouvrier américain dans la métropole russe de la sidérurgie. – Les bons caractères, 2010. Première édition 1942.

55. Smets, Marcel. L’avènement de la cité-jardin en Belgique. Histoire de l’habitat social en Belgique de 1830 à 1930. – Pierre Mardaga, 1977.

56. Söderström, Ola (ed.) L’industriel, l’architecte et le phalanstère. – L’Harmattan, 1997.

57. Soria Y Mata, Arturo. La cité linéaire, nouvelle architecture des villes. – Ecole nationale supérieure des Beaux-Arts, 1984.

58. Tafuri, Manfredo Vienna Rossa. La politica residenziale nella Vienna socialista. – Electa,1995.

59. Taricat, Jean. Le logement à bon marché. Chronique 1850–1930 / J. Taricat, M. Villars. – Editions Apogée, 1982.

60. VVAA Zlin, une ville industrielle modèle, 1900–1950. – Ecomusée Le Creusot-Montceau, 2002.

Ссылка для цитирования статьи

Дорель-Ферре, Г. Рабочие поселки и города-заводы в XX веке: эволюция замыслов и воплощение в мировой практике /Г. Дорель-Ферре //Архитектон: известия вузов. – 2023. – №3(83). – URL: http://archvuz.ru/2023_3/11/  – doi: 10.47055/19904126_2023_3(83)_11

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная