| Архитектуру начала и первой половины XX века во множестве источников принято называть архитектурой модернизма, а последующую – архитектурой постмодернизма. Это оправдано тем, что именно в начале 1900-х годов наметился перелом в архитектурно-художественном мировоззрении, в осмыслении функции, выражения, структуры здания, а также места человека в нем. С этого времени началась «борьба» методологий, которая проявлялась в периодической смене приоритетов архитектурного познания. И этим вышеназванный период интересен для данного исследования. Системный подход — направление методологии исследования, в основе которого лежит рассмотрение объекта как целостного множества элементов в совокупности. Системный подход, как и любая другая научная методология, ориентирован на выявление закономерностей, непосредственно следующих из наблюдений и экспериментов. Эксперименты ставятся на основе принятой исследователем теоретической концепции, исходя из целей и задач исследователя. На основании выявленных факторов и закономерностей создается модель объекта, среды, и ситуации. Данный подход очень универсален и в настоящее время применяется в абсолютном большинстве наук и отраслей. Естественно в этот список попала и архитектура, где системная методология проявилась в форме идей функционализма, которые были воплощены в архитектуре конструктивизма, рационализма, модернизма. В архитектуре принципы системности обособились в принципы функционализма в зарубежной архитектуре, а в отечественной архитектуре – конструктивизма. Они являли собой основанные на функции типологические системы элементов архитектуры. В развитии данных систем большую роль сыграли исследователи Л. Г. Салливен, Ф. Л. Райт; рационалисты Н.А. Ладовский, В. Кринский, Н. Докучаев; функционалисты В. Гропиус, Л. Мис ван дер Роэ, Х. Мейер, Май, Б. Таут, М. Вагнер, З. Гидион, Ле Корбюзье» конструктивистская школа, в частности, А. Веснин, М. Гинсбург, Н. Красильников. 
Рис.1 Уэйнрайт-билдинг в Сент-Луисе
(1890-91)
Специфика архитектуры 1900-1950-х годов состоит в том, что в рамках этого периода архитектурные направления видоизменялись от рационализма через «интернациональный стиль» до региональных школ, переосмысляющих идеи функционализма. При этом для всех них характерно сохранение первичных принципов системности. Несмотря на различные названия, суть остается везде одинаковая. Меняется другое – характер функциональной строгости систем, в том числе и архитектурных. Рационализм можно было бы назвать первой тенденцией к доминированию функции над всеми остальными аспектами здания. Формула «форму определяет функция» была положена в его основу архитектором Л. Г. Салливеном. Он развивал систему идей так называемого протофункционализма, которые появились в начале XX века. Большого распространения они не получили, так как идеи целесообразной архитектуры были доведены в них до крайностей, повинуясь всеобщей тенденции влияния теорий естественных наук. В архитектуре это выражалось в простой форме первичности утилитарного по отношению к эстетическому (рис. 1). В дальнейшем этот принцип оставался главенствующим, но был значительно развит функционалистами (Ле Корбюзье, В. Гропиус, Л. Мис ван дер Роэ, Х. Мейер) и стал более приемлемым в современных условиях, выражаясь в идеях целесообразного конструирования жизненной среды. Функционализм – направление в зарубежном зодчестве XX в., основанное на моделях и механизмах построения материальных форм, которые могли бы способствовать преобразованию общества и жизни людей. Функционалисты трактовали функцию очень широко: для них в это понятие входили не только и даже не столько практические запросы индивидуума, сколько масштабные общественные потребности. Функционализм ставит человека в центр процесса проектирования. Однако отнюдь не конкретную личность, а человека вообще, как некое биологическое и социальное существо. Функциональная составляющая зданий должна прежде всего определяться физиологическими и общественными потребностями человека. Подобная ясность и неизменность функции оправдана системным мышлением архитекторов, то есть наличием идеи, а стало быть и реализация её представляет собой системную модель. В подобной системе есть определенные элементы, которые соподчинены между собой, но представляют статическую целостность. В архитектуре системный подход реализуется в типологической концепции, основанной на функциональном разделении её элементов. Архитектура, базирующаяся на многообразных типологических системах, становится очень популярной и присутствует и в наши дни, являясь обязательным компонентом архитектурного процесса. Однако в направлениях, следующих за функционализмом, типологические системы становятся более многогранными, в отличие от данного стиля. И этому есть своя причина. Стремясь акцентировать внимание на потребностях социума, необходимых в данное время и в данном месте, в конечном счете функционализм исчерпывает себя, так как общие потребности людей и частные потребности отдельного человека постоянно меняются и их спектр гораздо более широк, чем выполнение рабочих функций. Однако безусловная ценность функционализма состоит в том, что систематизация и типизация различных функциональных аспектов архитектурного процесса пошла на пользу будущему развитию архитектуры. 
Рис.2. Одно из зданий комплекса
«Город-сад Фалькенберг
Несмотря на четкость и однозначность понимания идей функционализма, реальные аналоги далеко не всегда полностью соответствовали его требованиям соответствия функции и формы. У многих архитекторов уже в 30-е годы и позже выработались собственные взгляды на методы проектирования зданий и сооружений. Например, Бруно Таут (Bruno Taut), немецкий архитектор и теоретик искусства, соединивший в своем творчестве черты экспрессионизма (а именно приемов цветового решения в архитектуре, целью которых служило создание более гармоничной среды здания, которую воспринимает человек) и функционализма. Архитектор стал известен благодаря двум выставочным павильонам, заказанным ему в виде рекламы современных материалов и конструкций («Стальной монумент» на международной строительной выставке в Лейпциге, 1913, и «Стеклянный дом» на выставке Немецкого веркбунда в Кёльне, 1914). Подобный эксперимент с материалами послужил дальнейшему развитию идей Таута по совмещению функционализма и цветовой экспрессии. Данный прием шел вразрез с основной идеей функционализма – соответствие формы и функции. Так, в жилом комплексе «Город-сад Фалькенберг» близ Берлина (рис. 2) (1913–1914) был применен активный цвет. Таут работал очень тесно с архитекторами Баухауза, как при проектировании жилых поселков и отдельных комплексов, так и при проектировании отдельных домов, даже находясь при этом не в Германии. Это стало причиной того, что в большинстве его реальных объектов идеи о преобразовании, гармонизации социума и отдельного человека нашли воплощение лишь частично. Ведь Баухауз исповедовал такой же строгий подход к цвету, как и к форме. 
Рис. 3. Жилой массив Сименсштадт, Берлин
Необходимо особо отметить, что данная группа в какой-то степени была манифестацией неоднозначности функционализма и дала начало тенденции к постепенному дальнейшему развитию его принципов, хотя сам Таут не подвергал сомнению системность и определенность принципов формообразования здания. Одним из тех, кто привнес в функционализм свое прочтение архитектуры, был Ганс Шарун (входивший в «Цепь»). Как мы знаем, традиционно форма диктуется функцией, то есть функциональные элементы, которые определяют функцию, есть элементы системы. В данном случае мы рассматриваем функцию здания как его типологическую категорию, которая достаточно универсальна. Шарун персонализировал функцию здания, сделав ее более индивидуальной, уменьшив до масштаба локального социума, для которого предназначено здание. Шарун строит дома для малосемейных в Берлине и «общежитие для холостяков в Бреслау», проектирует «жилой массив Сименсштадт» в Берлине (рис. 3) (около 1400 квартир), развивая тем самым свои принципы. Он также строит и виллы, такие как «дом Шминке в Лёбау» (рис. 4) (1933), «дом Маттерна» недалеко от Потсдама (1934), «дом Бэнш» (1935) или «дом Морманн» (1939). На этих заказах архитектор реализует органичные интерьеры, индивидуальные для тех жильцов, которые там будут жить, хотя их внешний вид остается функционалистически обезличенным. Так, «дом Шминке в Любау»— небольшая, стоящая на склоне зеленого участка вилла, широко раскрытая в окружающее пространство не только окнами, но главным образом системой лестниц и террас, вынесенных консолями в разные стороны от основного объема здания.  |  | Рис.4. Дом Шминке в Лёбау «Гимназия в Люнене» (1956-1962) — павильонного типа школьный комплекс. Типичен для Шаруна тем, что в нем архитектор стремится создать оригинальную планировочную формообразующую систему на основе последовательной дифференциации пространств. Каждый класс представляет самостоятельную пространственную ячейку со своим входом, гардеробом, двориком. Ряд классов объединяется в три последовательные возрастные группы, имеющие каждая свой зал. Ряд помещений и большой двор используются всей школой. На этом и последующих общественных зданиях начинает выделяться оригинальная идея автора, совершенно нетипичная для системности и функционализма – контакт между человеком и процессами здания, а также психологический контакт людей между собой посредством форм и планировочных систем здания. В здании «Западноберлинской Филармонии» (рис. 5) (1956-1963) автор в полной мере реализовал идеи функционального и объемно-пространственного решения, рассчитанного на контакт между происходящим на сцене действием и зрителями. Это же здание и стало наиболее значительным и известным произведением Шаруна. Хотя убежденные функционалисты критиковали этот объект за внешний облик, не отражающий ни назначения, ни внутреннего расположения помещений, чего и следовало ожидать. 
Рис.5. Здание Западноберлинской Филармонии
Параллельно с Шаруном работали и другие архитекторы, по-своему понимающие функцию и развивающие свое видение подобной архитектуры, что стало более явным и уже привычным к середине XX века. Таковым являлся Йорн Утзон (р. 1918), датский архитектор, смело соединивший принципы функционализма и органической архитектуры. Среди первых осуществленных им построек – собственный «дом в Хеллебеке» (1952) и «жилой дом в Холте» (Рис.6) (1952–1953). Затем по его планам были возведены поселки «Кинго» близ Эльсинора (1956–1960) и «Террасы» во Фреденсборге (1957–1960). Для всех этих построек характерна строгая и традиционная функциональность в сочетании с принципами органической архитектуры – с ее вниманием к специфике окружающего ландшафта. Подобные тенденции мы увидим и в работах Райта, Аалто, о котором речь пойдет ниже. Аалто и Райт оказали сильное влияние на Утзона в свое время. К тому же скандинавская школа сумела покориться функционализму меньше, чем многие другие, тем самым внеся дополнительные новые тенденции, которые стали прогрессивными в будущем. Применительно к Утзону – это традиционное внимание к гармонизации формы здания и окружающей среды. 
Рис. 6. Жилой дом в Холте
Выдающийся представитель функционализма в архитектуре финский архитектор Хуго Алвар Хенрик Аалто также по-своему применял принципы функционализма и выработал свое видение этого архитектурного стиля. Алвар Аалто заложил в качестве ведущего принципа проектирования своих сооружений органичное единство постройки и окружающей природы, сохраняя при этом рациональность здания с точки зрения его функций. Суть данного определения можно выразить цитатой самого архитектора. Аалто говорил: "Современная архитектура рациональна только с технической точки зрения, и ее основной недостаток состоит в том, что рационализм не проник в архитектуру достаточно глубоко. Она должна быть функциональной прежде всего с человеческой точки зрения, а не с точки зрения техники". В данном положении Аалто заложил антропологическую составляющую своей архитектуры, как необходимую и обязательную, оставаясь при этом в рамках системы, но не забывая и о психологии человека, его внутреннем мире. 
Рис.7. Одно из зданий поселка "Кинго" близ Эльсинора
Развивая свои идеи, Аалто пришел к важному выводу, что каждому строительному материалу присуща своя определенная область применения. Основой метода было сочетание облика здания с окружающей средой, в которой оно существует, а также влияние различных материалов на человека и его восприятие, а соответственно, и «внутренний климат» здания относительно человека. Еще один широко известный прием Аалто, который не только служил функции, но и не в меньшей степени создавал, управлял психологическим комфортом – это средство разделения функций и использование различных оригинальных ловушек дневного света. Архитектор широко применяет в качестве ловушек дневного света фонари верхнего света и окна верхнебокового освещения (клерестории). Часто оболочка здания, образующая ловушки дневного света является органичной частью формы здания. Фонари верхнего света интегрируются с источниками искусственного света. В вечернее время бестеневое освещение обеспечивается источниками искусственного света, а функции рассеивателей выполняют стены. Так же, как и в случае с выбором материалов, расположение и строение ловушек решает сразу очень многие антропологические задачи: ориентирование человека в здании, разный психологический настрой в разных функциональных зонах, отсутствие теней и засветок в помещениях для более эффективного восприятия пространства. Различная мера освещенности отдельных фрагментов единого пространства четко разделяет его на зоны. Свет становится формообразующим фактором. В приведенных примерах мы видим многоаспектность функции, и это является важнейшей тенденцией в архитектурном наследии Алвара Аалто. Тем самым закладывается многоаспектность формы, она уже больше не определяется строгой типологией рабочей функции. Многоаспектность формы подразумевает обращение внимания и принятие во внимание самих процессов между элементами системы. Данный факт, по сути, превращает систему в структуру, пусть и не явно выявленную. Функционализм получил широкое распространение во многих странах, затем стал относительно быстро обосабливаться в различных специфических условиях конкретных стран. Затем он разветвлялся по странам, архитектурным обществам, группам, отдельным архитекторам. Это обусловлено смещением акцентов архитекторов с безусловной функциональности к другим ориентирам, к ориентирам, которые через связь с природой, окружающим пространством, социумом приведут нас к архитектуре для человека, причем с помощью огромного разнообразия способов и приемов, что и покажут будущие течения и тенденции. Не осознав сполна одной области, нельзя раскрыть для себя многообразие других. Функционализм имел тенденцию к расширению и преобразованию в другую форму, которая необходима для построения дальнейшей системы исследования – построение структурных моделей. Это связано с тем, что подобные изменения обосновали применение новаторских для того времени архитектурных приемов и средств, а значит, и стимулировали поиск новых методологических подходов. В том числе, и не только в архитектуре, но и в других областях искусства и знаний, что, конечно же, положительно отразилось на архитектурно-историческом процессе. Такими методологическими подходами, стремящимся объяснить постфункционалистические тенденции, являются структурализм, постструктурализм, деконструктивизм. Эти тенденции имели очень интересный ход развития, а именно: они сменяли друг друга, дополняя, и при этом все более и более тесно соединяясь во множестве индивидуальностей. |
