History of architecture

ARCHITECTURE OF NEOGOTHIC TEMPLES, СHAPELS, TOMBS AND GRAVESTONES OF VARIOUS CHRISTIAN DENOMINATIONS DURING THE EPOCH OF ROMANTIC HISTORICISM IN THE RUSSIAN EMPIRE

УДК: 72.035.3(470+571)
Шифр научной специальности: 85.113

Abstract

Эпоха романтического историзма и ее эстетическая концепция с ярко выраженной идеализацией средневековья оставила заметный след и в русской архитектуре XIX столетия. В этот период начинается активное строительство католических и лютеранских церквей. По своему образному строю они постепенно приближаются к своему историческому прототипу – готическому собору. Однако в нашей стране, в отличие от стран Западной Европы, в эпоху историзма не появилось ни одного гигантского неоготического храма, что было обусловлено целым рядом причин. Первая и главная из них была в том, что готический стиль традиционно считался отражением католического мировосприятия, и именно в данный период это окончательно осознается современниками, а в России, как в традиционно православной стране, католицизм никогда не занимал лидирующих позиций. Вторая основная причина состояла в том, что число верующих, принадлежащих к католической и протестантской ветвям христианства, было относительно невелико.

В строительстве католических и лютеранских церквей мы наблюдаем постепенный переход от классического стиля к неоготическому. И с течением времени, начиная с 20 – 30-х годов XIX столетия, эта тенденция все усиливается. Под влиянием идей историзма происходит изменение в самом принципе проектирования культового здания. Теперь безусловное первенство отдается средневековым моделям, и готический стиль, как наиболее развитый и совершенный из всех средневековых стилей, занимает здесь главенствующее положение.

Практически все католические и лютеранские церкви на территории Российской империи, возведенные в период с 1810-х по 1880-е годы, выполнены из кирпича, и лишь некоторые из них имеют фрагментарную облицовку камнем. Как правило, эта облицовка напоминает облицовку кремневой галькой, характерную для приходских позднеготических церквей Тюдоровского периода в Англии.

В планировочном построении преобладает простая прямоугольная форма. Нередко с западной стороны к основному объему храма примыкает квадратная башня, а с восточной – апсида. Ближе к 80-м годам происходит постепенное усложнение формы плана.

Композиционные решения главного фасада, как правило, симметричные, с единственной башней. Двухбашенные фасады встречаются значительно реже. Асимметричное построение главного фасада с одной башней также слабо распространено. Существуют небольшие храмы, обычно это костелы-усыпальницы с фасадом фланкированным башенками-пинаклями. В фасадном решении практически отсутствует скульптурный декор, он начинает появляться лишь к концу 70-х годов XIX столетия. Внешняя деталировка в целом остается достаточно аскетичной. Фасады нередко бывают оштукатурены. В ряде случаев присутствуют детали характерные для романского стиля. Также почти не наблюдается применения ажурной каменной работы, лишь в некоторых исключительных случаях, начиная с 1870-х годов, встречается ее имитация.

В конструктивном отношении преобладает упрощенная система по сравнению с соборами средневековья. Она характеризуется применением простых контрфорсов для укрепления стен, иногда увенчанных фиалами, использованием сводов различных типов (в том числе и нехарактерных для средневековья). Сравнительно редко встречаются окна-розы, практически полностью отсутствуют аркбутаны, венец капелл и башни над средокрестием. Главный фасад большинства храмов имеет единственный портал, трансепты же лишены порталов вообще.

Абсолютное большинство храмов принадлежат к зальному типу и имеют лишь один неф. При этом также встречаются, но в значительно меньшем количестве, трехнефные зальные церкви и в совсем уж редких случаях – трехнефные с базиликальным разрезом.

В первой половине XIX столетия можно увидеть несколько примеров откровенно эклектического подхода к объемно-пространственному решению католического костела и наиболее характерный из них – это собор Петра и Павла в Москве (рис. 1), построенный в 1838 году. Возводился он по проекту архитектора Александра Осиповича Жилярди. В его облике явственно проступают черты русского классицизма, однако, трактовка классических и готических форм отлична от той, что была характерна для конца XVIII столетия. Стены костела укреплены контрфорсами, увенчанными пинаклями, а сам он завершен куполом на восьмигранном барабане. Его главный фасад украшенный окном-розой, полностью лишен вертикальной устремленности, характерной для готических построек.

Рис.1. Католический собор Петра и Павла в Москве, 1836-38. http://moscow-gothica.livejournal.com/701.html	Рис.2. Польский костел в Пскове, 1855. http://murenav.livejournal.com/89153.html

Тенденция к минимизации в деталировке фасадов была характерна для храмов инославных конфессий во второй трети XIX столетия, и проявилась она, как правило, при строительстве костелов в небольших провинциальных городах, в основном, в Украине и Белоруссии. Эту же тенденцию демонстрирует Польский костел в Пскове (рис. 2), построенный в 1855 году.

Безусловный интерес представляет Евангелическо-лютеранская церковь Воскресения Христова в городе Пушкин (рис. 3), возведенная по проекту архитектора А.Ф. Видова в 1860-1865 годах. Она относится к типу трехнефного базиликального храма, слабо распространенного в период до 1890-х годов. Весьма примечательным является перекрытие главного нефа, представляющее собой подобие крыши на консольных балках, характерной для английской поздней готики. Боковые нефы этой церкви перекрыты нервюрными сводами и имеют стрельчатые окна, тогда как окна, освещающие центральный неф, круглой формы.

К 80-м годам XIX века начинают происходить некоторые изменения в подходе к проектированию католических и лютеранских церквей. В новых проектах теперь отчетливо видно стремление к более пышной и филигранной обработке архитектурных деталей. Эта тенденция в последующие годы все более усиливается и достигает своего пика уже в следующий период развития неоготического стиля в России, пришедшийся на рубеж XIX – XX веков. Показательным примером храма с достаточно выразительной пластикой, имитирующей ажурную каменную работу, является лютеранская церковь св. Михаила в Санкт-Петербурге (рис. 4), построенная в 1877-1878 годах по проекту архитектора Р.Б. Бергмана, под непосредственным руководством инженера Б.М. Бульмеринга. В ее облике преобладают черты немецкой готики. Ее западный фасад с изящной восьмигранной башней, увенчанной высоким острым шпилем, имеет единственный перспективный портал, обрамленный концентрическими архивольтами. Этот портал завершен вимпергами и по обеим сторонам фланкирован контрфорсами, придающими фасаду трехчастное деление.

Рис. 3. Евангелическо-лютеранская церковь Воскресения Христова в Пушкине, 1860-65. (фото автора, 2010)	Рис. 4. Лютеранская церковь св. Михаила в Санкт-Петербурге, 1877-78. (фото автора, 2011)

Именно в эпоху историзма получают распространение неоготические часовни-усыпальницы. Их можно подразделить на несколько типов. Существуют как однопролетные часовним (рис. 5), квадратные в плане, так и с несколькими пролетами (рис. 6), имеющие прямоугольную форму плана. Иногда встречаются часовни с апсидами. Исключением является часовня в деревне Сервеч в Белоруссии, построенная в 1851 году и имеющая восьмиугольный план. Вне зависимости от планировочного решения, углы каменных часовен, как правило, завершаются миниатюрными башенками-пинаклями. Часовни имеют либо два фронтона и двускатную кровлю, либо четыре фронтона и, соответственно, восьмискатную кровлю. Существует по меньшей мере один пример возведения восьмигранного шпиля ажурной каменной работы – это шпиль часовни-усыпальницы на Еврейском кладбище Санкт-Петербурга (рис. 7). По своему виду он представляет собой как бы повторение в миниатюре шпилей соборов Кельна или Фрейбурга. Эта усыпальница, возведенная в середине XIX столетия, богато украшена каменным декором в позднеготическом стиле.

Рис. 5. Часовня-усыпальница на Новодевичьем кладбище Санкт-Петербурга, сер. XIX в. (фото автора, 2010.)	Рис. 6. Часовня-усыпальница на Новодевичьем кладбище Санкт-Петербурга, ок. 1850. (фото автора, 2010)

Большая часть часовен-усыпальниц выстроена из камня, при этом в ряде случаев присутствует перекрытие нервюрными сводами. Также в их строительстве использовался и кирпич. Часовни-усыпальницы достаточно сильно отличаются по своим размерам – от довольно больших до миниатюрных. Небольшие часовни всегда располагаются на кладбищах, тогда как крупные могут также находиться и на территории усадеб. Большинство часовен отличаются достаточно чистой неоготической стилистикой, в их архитектуре практически отсутствует примесь других стилей.

В деталировке фасадов получили распространение два направления. Первое из них характерно для каменных усыпальниц и представляет собой филигранно проработанную каменную резьбу с включением традиционных для готического стиля орнаментальных мотивов, таких как трифолии, квадрифолии и лиственные орнаменты, а также декоративных деталей – краббов, крестоцветов фиалов и пинаклей (рис. 7).

Рис. 7. Часовня-усыпальница на Еврейском кладбище Санкт-Петербурга, ок. 1850. (фото автора, 2011)	Рис. 8. Часовня-усыпальница Ожешковых в деревне Закозель, Брестской области, 1849. http://globus.tut.by/zakozel/chapel_gallery.htm

Второе направление получило распространение при возведении кирпичных часовен и отразилось в большей аскетичности их внешнего облика, по сравнению с каменными, а иногда и почти полном отсутствии декоративных украшений на фасадах. Эти усыпальницы, как правило, оштукатурены и окрашены. Также встречаются примеры возведения небольших башен со шпилями или шатрами, завершающими главный фасад.

Для всех типов часовен-усыпальниц характерна симметричность в композиционном построении, причем как планов, так и главных фасадов, что свойственно и для надгробных памятников, выполненных в неоготическом стиле.

Одним из наиболее характерных примеров довольно крупных часовен является часовня-усыпальница Ожешковых, построенная в 1849 году в деревне Закозель Брестской области (рис. 8). Она отличается наиболее сложной кровлей, традиционные восемь скатов здесь совмещены с четырехгранным шатром, увенчанным шпилем. В ее стилистике отчетливо видно английское влияние, особенно в интерьере, где присутствует искусно выполненная штукатурная имитация сложного звездчатого свода со свисающим замковым камнем и множеством дополнительных нервюр, образующих причудливый орнамент, подобный кружеву. Эта часовня выстроена из кирпича и оштукатурена, а ее фасады дополнительно украшены геральдическими щитами отлитыми из металла. Каждый из ее четырех фронтонов украшен пятью стрельчатыми арками, причем, две боковых арки представляют собой ниши, а три центральных – оконные проемы. К центру фронтона высота этих арок увеличивается. Подобный композиционный прием также характерен для английской ланцетовидной готики.

Другую тенденцию демонстрирует часовня-усыпальница в усадьбе Плятеров в Ахремовцах Витебской области (рис. 9), возведенная в 1858 году. Она среднего размера, выполнена из красного кирпича в стиле немецкой готики. Ее главный фасад, завершенный ступенчатым фронтоном, фланкирован башенками-пинаклями, увенчанными металлическими шпилями, напоминает кирпичные фасады средневековых зданий Любека и Ростока. В плане она прямоугольная с трапециевидной апсидой.

Рис. 9. Часовня-усыпальница в усадьбе Плятеров в Ахремовцах Витебской области, 1858 г. http://globus.tut.by/ahremovcy/chapel_gallery.htm	Рис. 10. Костел-усыпальница Свентаржецких в Богушевичах Минской области, 1863 г. http://globus.tut.by/bogushevic/chapel_ gallery.htm

Очень необычен по своему объемно-пространственному решению костел-усыпальница Свентаржецких (костел Божьего Тела) в Богушевичах Минской области (рис. 10), относящийся к середине XIX века и завершенный к 1863 году. Это пример центрической планировочной композиции, достаточно редкой для зданий неоготического стиля эпохи историзма. Костел имеет план в форме правильного шестиугольника, углы которого укреплены контрфорсами, возвышающимися над коньками кровли и завершенными небольшими шпилями-фиалами. С востока к постройке примыкает прямоугольная апсида, а с запада – также прямоугольный притвор, с главным порталом стрельчатого очертания. Здание увенчано шестигранной башенкой, завершенной шатром и прорезанной стрельчатыми оконными проемами, возведенной в центре двенадцатискатной кровли на шести фронтонах. Эта усыпальница входила в состав паркового ансамбля усадьбы Свентаржецких.

Надгробные памятники в неоготических формах начинают появляться ближе к середине XIX столетия (начиная с 1830-х годов), причем, не только на лютеранских и католических, но и на православных кладбищах. Ряд примеров памятников такого рода мы можем видеть как на Новодевичьем, так и на Волковском лютеранском кладбищах Санкт-Петербурга, а также и в некрополе Александро-Невской лавры. Существуют два типа надгробных памятников – каменные и металлические. С каменным постаментом или без него. В некоторых случаях мы видим смешение готических и древнерусских мотивов во внешнем облике этих надгробных памятников.

Рис.11. Памятник семьи Бенуа, Волковское лютеранское кладбище, Санкт-Петербург, 1850-е гг. (фото автора, 2010)	Рис.12. Безымянный памятник, Волковское лютеранское кладбище, Санкт-Петербург, сер. XIX в. (фото автора, 2010)

Одним из наиболее выразительных среди каменных надгробий является памятник семьи Бенуа (рис. 11), находящийся на Волковском кладбище, представляющий собой миниатюрную четырехгранную башенку со шпилем, богато декорированную деталями, характерными для европейской культовой архитектуры. Ее восьмигранный шпиль украшен краббами и окружен четырьмя пинаклями, завершающими углы самой башенки. На этом же кладбище существует еще один безымянный памятник (середины XIX столетия) (рис. 12), похожей формы, но с менее богатым декором и без угловых пинаклей.

Другие каменные надгробия имеют более простую форму. Наиболее распространен тип стелы, слегка сужающейся к верхней части, завершающейся килевидными арками. Такие стелы могут быть увенчаны крестом и украшены небольшим количеством лиственного орнамента. Примеры мы можем видеть в некрополе Александро-Невской лавры – это памятники: адмирала графа Н.С. Мордвинова (1845-1846 г.), статского советника А.К. Галлера (1850-51 г.), М.А. Колзаковой (1852-1853г.) (рис. 13), а также на Волковском кладбище – стела семьи Junker.

Рис.13. Памятник М.А.Колзаковой, некрополь Александро-Невской лавры, Санкт-Петербург, 1852-53. (фото автора, 2010)	Рис.14. Готическая сень над могилой князя С.П.Трубецкого, некрополь Александро- Невской лавры, Санкт-Петербург, 1830-е. (фото автора, 2010)

Большее разнообразие форм демонстрируют металлические надгробные памятники. Особенной выразительностью отличается готическая сень над могилой князя С.П. Трубецкого, умершего в пятилетнем возрасте 9 февраля 1832 года (рис.14). По своим формам она напоминает церковь Александра Невского в парке Александрия в Петергофе. Ее углы завершены пинаклями с краббами и подобиями крестоцветов, а поверхность стен обработана миниатюрными стрельчатыми аркадами. Другой принцип формообразования иллюстрирует памятник на могиле детей надворного советника Д.Д. Пономарева (1835-36 гг.) (рис.15). Младший из детей – Феодор умер еще младенцем в августе 1834 года, но уже через год семью Пономарева постигло новое несчастье: 7 ноября умер его второй сын, Дмитрий. Памятник этот подобен готическому алтарю, состоящему из трех частей, центральная из которых представляет собой барельеф с изображением скорбящей семьи и завершена стрельчатой аркой с крестом.

Рис.15. Памятник на могиле детей надворного  советника Д.Д. Пономарева, некрополь Александро-Невской лавры, Санкт-Петербург, 1835-36 гг. (фото автора, 2010)	Рис.16. Церковь св. Александра Невского, Петергоф, 1831-33 гг. (фото автора, 2010)

Строительство православных церквей с использованием неоготических форм, начиная с 1820-х годов, значительно сокращается, что было обусловлено изменением представления о средних веках в связи с развитием исторической науки. Если раньше элементы готики считались близкими по отношению к русской национальной архитектуре, то теперь готика занимает свое истинное положение. В первый период развития неоготики в России было достаточное количество примеров возведения православных храмов в неоготических формах, но единичные примеры церквей других христианских конфессий, то в эпоху историзма мы видим обратную тенденцию.

Одним из немногих примеров возведения именно православной церкви в чисто неоготических формах по западноевропейскому образцу стала церковь св. Александра Невского, построенная в парке Александрия в Петергофе (рис. 16) по проекту известного немецкого архитектора Карла Фридриха Шинкеля. Это подлинный шедевр неоготической архитектуры. В ее облике в полной мере отразилась идея высшей духовности, в соответствии с концепцией мировосприятия, характерной для романтического историзма. Эта возвышенная духовность отражается в каждой архитектурной детали. Порталы часовни богато украшены скульптурой, характерной для готических соборов средневековья. Церковь св. Александра Невского по своему назначению в чем-то подобна французской Сент-Шапель – домовой церкви королей Франции. Созданная для российской императорской семьи, эта церковь в своем колористическом решении абсолютно аналогична парижской святой капелле, однако ее композиционный строй абсолютно иной: квадратная в плане с пятиугольной апсидой, которая по высоте ниже основного объема. Ее западный, северный и южный фасады имеют богато декорированные порталы и украшены окнами-розами. На восточном фасаде также имеется окно-роза, расположенное над кровлей апсиды. Углы часовни акцентированы восьмигранными башенками, завершенными шпилями с краббами и увенчанные крестами.

Другим уникальным примером православной часовни является башня Шапель (рис. 17), называвшаяся ранее также башней Спасителя, возведенная Адамом Менеласом в Александровском парке Царского Села в 1825 – 1828 годах. Она иллюстрирует принципиально иную тенденцию и другой тип культового сооружения, не имеющий аналогов в нашей стране в данный исторический период. Она представляет собой часовню, которая находится в башне «полуразрушенного временем» «готического собора». Эта постройка продолжает направление в развитии неоготического стиля в России, обусловленное модой на романтические руины, начавшееся еще во второй половине XVIII столетия. Но и в обьемно-планировочном, и в фасадном решениях она значительно отличается от всех ранее возведенных. Это была первая в России имитация руин готического собора, представлявшая собой главный соборный фасад с двумя квадратными в плане башнями и тремя монументальными порталами, центральный из которых представлял собой проездную арку. При этом одна из башен уже полностью разрушена «временем». Интерьер Шапели выполнен в стиле поздней английской готики и перекрыт веерными сводами, подобными сводам внутреннего двора собора в Глостере и хора в соборе Питерборо. Однако фасады Шапели не несут в себе столь явных черт перпендикулярной готики, в них не прослеживается прямого влияния какой-либо конкретной разновидности западноевропейского средневекового стиля.

Появление этих православных церквей, возведенных в неоготическом стиле, отчасти объясняется, с одной стороны, распадом эстетической системы классицизма, а с другой стороны – желанием императорской семьи создать романтические загородные парки в едином стиле с сохранением определенной ансамблевости.

Рис.17. Башня Шапель Александровский парк Царского Села, 1825 - 1828. (фото автора, 2010)	Рис.18. Петропавловская церковь в Парголово, Санкт-Петербург, 1831-1834. (фото автора, 2011)

Рассматривая Петропавловскую церковь в Парголово (рис. 18), возведенную по проекту А.П. Брюллова в 1831-34 годах, следует отметить прежде всего то, что в ее облике мы видим как применение ажурной каменной работы, так и ее имитацию, ведь для изготовления ее шпиля был использован металл. Это был первый церковный шпиль из металла в России, имитирующий ажурную каменную работу. Церковь также несет черты влияния английского перпендикулярного стиля. Она перекрыта сложным сетчатым сводом с множеством дополнительных нервюр, образующих затейливый рисунок. В ее интерьере мы можем видеть великолепный резной деревянный иконостас. Церковь Петра и Павла, также как и церковь Александра Невского, по своим формам наиболее близка к стилю-прототипу.

Иная тенденция наблюдается в строительстве православных храмов в российской провинции. Здесь мы видим архаическое продолжение того эклектического подхода, который был свойственен для периода ранней русской неоготики. Примером тому служит колокольня Преображенской церкви в селе Остров Московской области. Эта отдельно стоящая двухъярусная колокольня с высоким шпилем была возведена в 1830 году из красного кирпича и украшена белыми декоративными деталями. В ее облике можно отчетливо видеть черты классицизма, а также трактовку готических форм, подобную трактовке Баженова и Казакова, выразившуюся в сочетании полуциркульных и стрельчатых арок, а также общей упрощенностью декоративных мотивов, по сравнению с западноевропейскими. В данном конкретном примере все это было обусловлено тем, что колокольня пристраивалась к более древней шатровой церкви Спаса Преображения, возведенной еще во 2-й половине XVI в. по приказу Ивана Грозного. Ту же тенденцию демонстрирует церковь Николая Чудотворца в Симоновом Монастыре (рис. 19), построенная в 1834 году по проекту неизвестного архитектора. В ее облике сочетается классицистический полусферический купол на невысоком барабане, прорезанном полукруглой формы окнами. Барабан этот поставлен на массивный четверик основного объема храма, который обработан неоготическими стрельчатыми окнами и декоративными деталями. Братские кельи, пристроенные к боковым фасадам церкви, также как и барабан с куполом, демонстрируют классицистическую деталировку с аркадами и пилястрами.

Рис.19. Церковь Николая Чудотворца в Симоновом Монастыре в Подмосковье, 1834. http://moscowgothica.livejournal.com/ 18985.html	Рис. 20. Церковь Живоначальной Троицы в поселке Гусь-Железный, 1802 -1868. http://moscow_gothica.livejournal.com/ 31459.html

В те же годы продолжается строительство церкви в поселке Гусь-Железный (рис. 20), начатое еще в 1802 году, завершенное лишь к 1868 году.

Если рассмотреть строительство православных церквей в западных провинциях Российской империи, то здесь есть, как минимум, одна православная церковь в неоготических формах. Располагается она в г. Городище, в Черкасской области, на территории, где ранее находилось главное управление имениями графа Воронцова. Храм этот зальный, однонефный, с трансептом и единственной западной башней. Построен он в 1844 году. Неф церкви перекрыт коробовым сводом, а алтарная часть – стрельчатым сводом. В церкви сохранились росписи XIX века, в частности, «Страшный суд» площадью более 100 кв.м. Также необходимо отметить, что строительство православных храмов в неоготическом стиле завершилось к 70-м годам XIX столетия. В последующие годы в формах неоготики продолжилось возведение только католических и лютеранских церквей, причем с все более разнообразной и выразительной декоративной отделкой.

Заключение

Неоготическая архитектура России XIX века определенно является самобытным явлением, начало которого было положено еще во 2-й половине XVIII столетия в предромантический период. Она существенным образом отличается от западноевропейской. Ведь и в Европе происходило возрождение готики, но именно как национального стиля, что накладывало определенный отпечаток и чего ни в коей мере нельзя сказать о нашей стране, для которой этот стиль был фактически новым.

Главным отличием неоготики периода романтизма в нашей стране от подлинной готики средневековья явилось почти полное отсутствие мистических и оккультных символов, причем, как на фасадах, так и в интерьерах церковных зданий. Мы также не видим ни химер, ни гаргулий, ни аллегорических фигур, характерных для неоготики других европейских стран. Существенными были и конструктивные различия, о которых было подробно сказано ранее.

Неоготический стиль в период окончания распада эстетической доктрины классицизма и во время начала поисков национального стиля (в 20-е гг. XIX столетия) стал первым из исторических стилей, к которому обращаются архитекторы и заказчики, но уже к 30-м годам был оттеснен на периферию официальным неорусским стилем. Более того, неоготический стиль, наряду с русско-византийским и неорусским, нес наибольшую идеологическую нагрузку, что было связано с идеализацией средневековой эпохи, присущей романтическому историзму.

Обращение именно к этой теме обусловлено ее явно недостаточной изученностью, детальное и глубокое изучение данной темы позволяет создать более точную и полную картину развития отечественной архитектуры, что является весьма значимым, поскольку целый ряд памятников этого стиля, обладающих высокой архитектурно-художественной ценностью, на сегодняшний день находятся в аварийном состоянии и требуют серьезной реставрации, к чему необходимо привлечь общественное внимание.

References

1. Архитектура Беларуси: энциклопедический справочник.– Минск: БелЭн, 1993. – 620 с.: ил.

2. Баранова М.Г. Готический стиль в русской архитектуре второй половины XVIII – начала XX вв. (на примере памятников Санкт-Петербурга и его пригородов) : дис. … канд. искусствоведения / М.Г. Баранова – СПб.: РГПУ им. Герцена, 2005.

3. Борисова Е.А. Русская архитектура в эпоху романтизма / Е.А. Борисова. – СПб.: Дмитрий Буланин, 1997. – 316 с.

4. Борисова Е.А. Русская архитектура второй половины XIX в / Е.А. Борисова. – М.: Наука, 1979. – 320 с.

5. Голубева О.Н. Готические мотивы в контексте развития русского жилого интерьера XIX века : автореф. дис. … канд. искусствоведения / О.Н. Голубева. – М.: Моск. гос. худ.-пром. ун-т им. С.Г. Строганова, 2005.

6. Кириков Б.М. Архитекторы-строители Санкт-Петербурга середины XIX начала XX вв / Б.М Кириков. – СПб: Пилигрим, 1996. – 176 с.

7. Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России / Е.И. Кириченко. – М.: Искусство, 1986. – 344 с.

8. Кириченко Е.И. Русская архитектура 1830 -1910-х гг. / Е.И. Кириченко. – М.: Искусство, 1982.– 399 с.

9. Лисовский В.Г. "Национальный стиль" в архитектуре России. / В.Г. Лисовский. – М.: Совпадение, 2000. – 416 с.

10. Пунин А.Л. Архитектурные памятники Петербурга второй половины XIX в. / А.Л. Пунин. – Л. : Лениздат, 1981.– 255 с.

Citation link

Yamshanov I.V. ARCHITECTURE OF NEOGOTHIC TEMPLES, СHAPELS, TOMBS AND GRAVESTONES OF VARIOUS CHRISTIAN DENOMINATIONS DURING THE EPOCH OF ROMANTIC HISTORICISM IN THE RUSSIAN EMPIRE [Online] //Architecton: Proceedings of Higher Education. – 2011. – №2(34). – URL: http://archvuz.ru/en/2011_2/12 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная