Architectural criticism

A CITY OF GLASS CUBES AND CYLINDERS

УДК: 72.01
Шифр научной специальности: 85.110

Abstract

В архитектуре Екатеринбурга на сегодняшний день складывается весьма занятная тенденция: все больше возводимых объектов обладают правильными геометрическими формами, а в фасадных решениях преобладает стекло (витражное, панорамное, безрамное, сплошное и структурное остекление фасадов) сине-серых оттенков (рис.1). В чем причина появления этого направления в проектировании? Бесспорно, высотные стеклянные объемы – нетрадиционная архитектура для Уральского региона. Особенности рельефа и климата не могли стать причиной подобных решений. Скорее, наоборот, для Урала в целом и для Екатеринбурга, в частности, наиболее привычны постройки средней этажности из кирпича, панелей или блоков, ассоциирующиеся с плотностью, компактностью и устойчивостью. Да и цвет фасадов чаще находился в пределах желто-коричневого сектора цветового круга либо красного кирпичного оттенка. На современном этапе развития города жители созерцают бесчисленное множество «стеклянных сталагмитов», расставленных по центральной части Екатеринбурга (рис.2). Контрастное сочетание ассоциаций, связанных с силой, угрюмостью, жесткостью Урала, рожденных еще в эпоху развития металлургии и индустриализации, и визуальной хрупкостью новых сооружений, создает новый образ: город-завод перерождается в город-офис. Такое ощущение, что уральцы тщательно стараются забыть о своем «происхождении», о том, что предшествовало пышному расцвету административной и культурной столицы Урала. Это удручающее обстоятельство нашло отражение во всех сферах жизни общества, в том числе и в архитектуре.

Чтобы убедиться в правоте данного утверждения, достаточно обратить внимание на современные здания, представляющие собой массивные зеркально-стеклянные объекты, лишенные какого-либо образа, ордера и, как это ни странно, масштаба. Отрицая самого себя, человек встал на путь «антропогенной революции», которая, в свою очередь, «уничтожила» пропорции, сомасштабные человеческому телу, в архитектуре. За зеркально-стеклянными фасадами, часто занавешенными рекламными баннерами и щитами, люди спрятались от самих себя (рис.3). «Изгнав» классический ордер из современной архитектуры, человек сделал очередную попытку возвыситься над природой, объявив себя венцом творенья. А ведь когда-то здания производственных цехов, выполненные из красного кирпича или оштукатуренные, гордо демонстрировали через аркады оконных пролетов истинное богатство Урала – железоделательное производство (рис.4).

Конечно, зеркальные фасады – явление довольно интересное. Отражение кучевых облаков, яркого заката или небесной синевы прекрасно. Но в любом деле важно чувство меры. Современная же архитектура перенасыщена зданиями, фасады которых представляют собой отражение соседних объектов. Если этот процесс будет продолжаться, то в скором времени все мы окажемся жителями Зазеркалья. Понравится ли нам отражение, которое мы увидим?

Почему же архитекторы нашего времени так упорно придерживаются этого направления, ведь большая часть зданий выглядит как штамповка, тиражирование уже существующих объектов. Что это: возвращение к массовой архитектуре или попытка «списать» у западных проектировщиков? В любом случае работа архитектора превращается в дублирование уже сделанного, причем довольно быстрое, вследствие чего объекты получаются малопривлекательные, бездушные, простоватые, имеющие массу «братьев-близнецов». Естественно, что в такой ситуации проектировщику требуется отделочный материал, способный скрыть бедноту объемного решения фасада и при этом создающий иллюзию тщательной проработки элементов. Зеркальное стекло идеально справляется с этой задачей. Но при хмуром уральском небосводе, чаще затянутом серой массой облаков, чем сияющем чистой синевой и солнечными переливами, такие фасады становятся монотонно-серыми визуальными полями, уродующими облик города.

Возведение западных аналогов в условиях Урала выглядит абсурдным, нелепым и просто смешным. С давних времен известно, что удачный яркий образ, воплощенный в архитектуре, прочно связан с местом строительства, т.е. с ландшафтом, природой и климатом той среды, где объект построен. Например, всемирно известный Парфенон Афинского Акрополя пытались воспроизвести в разных уголках мира, но все эти попытки потерпели фиаско, поскольку, помимо архитектурного решения, достоинства этого памятника – сияние тонкого мрамора в лучах греческого солнца, кружево теней, да и оптические коррективы за счет курватур, расчет которых был известен лишь автору проекта. Кроме того, попытка имитации и дублирования существующего объекта обычно приводит к упрощению исходного композиционного решения, что также отрицательно сказывается на результате.

Довольно часто бывает так, что проектировщик создает свой объект с использованием аналогового метода, т.е. с помощью отбора объектов соответствующей типологии, отвечающих его субъективным представлениям о красоте и гармонии. Ввиду недостаточной информированности об отечественной архитектурно-строительной практике и публикациях ее результатов – зданий и сооружений, чаще аналогами служат объекты с глянцевых страниц зарубежных журналов. Но европейские улицы вовсе не являются зеркальными коридорами. Власти и жители, например, Парижа или Рима трепетно относятся к историческим улочкам, кварталам и центрам, ввиду чего и точечная застройка ведется весьма деликатно. Конечно, и в западных странах есть примеры «разрушительного» подхода, например, так называемая «брюсселизация» или попытки реконструкции центра Парижа, а также распространившийся довольно широко за короткие сроки «фасадизм», т.е. полная перестройка исторического объекта с сохранением его фасада (рис.5). Но это, скорее, исключение, чем правило.

Есть еще одно объяснение происходящего: попытка спрятаться. По сути своей зеркальный фасад – это отсутствие фасада, отсутствие здания. Следовательно, человек – автор такого проекта осознанно либо подсознательно создает «отсутствие объекта». Чем он при этом руководствуется, однозначно сказать сложно. Возможно, такое решение продиктовано той ситуацией, где сооружение должно расположиться. Нюансный подход к проектированию оказывается затруднительным в силу той пестроты стилей и элементов, которые уже существуют на улицах Екатеринбурга. Сделать выбор в сторону какого-то одного стиля или разработать свой уникальный авторский стиль также процесс сложный и длительный. Наиболее экономным по времени создания и затратам на отделку фасада оказывается остекление.

Результатом процесса распространения стеклянных цилиндров и параллелепипедов по телу Екатеринбурга является город-рефлектор, пытающийся уловить сигнал из внешних источников, при этом не способный транслировать свою уникальную, специфическую информацию. Зеркальные стеклянные фасады, отражая окружающие объекты, скрывают свое содержимое. По ним невозможно прочитать тектонику здания, выявить тип, функциональное назначение постройки. Они настолько унифицированы, что уничтожают объект, поскольку не способны рождать образ, яркий и запоминающийся (безусловно, это влияние распространившегося типа «универсальное здание»). Одиночество стекла при оформлении фасада крупногабаритного объекта необходимо «разбавлять» вкраплениями иных материалов, разнообразием цвета и пластикой самой формы (рис.6).

Еще в учебниках Степанова А.В. по объемно-пространственной композиции указано, что «процесс работы над архитектурной композицией предусматривает комплексное решение ряда взаимосвязанных задач», часто противоречащих друг другу, но положительного результата можно добиться, лишь согласовав их [3]. Нельзя забывать о том, что композиция есть отражение отношения ее автора к действительности. Что можно сказать в таком случае об авторах стеклянных цилиндров? Тонкие ниточки впечатлений, знаний и умений переплелись таким образом, что архитектор запутался в своем внутреннем мире и не способен выразить его в своих работах. Глядя на зеркальный фасад, можно почувствовать растерянность автора, его неуверенность в принятых решениях, страх перед реальностью. Однако причиной такой «растерянности» может быть банальное коллективное творчество, когда объект архитектуры является не продуктом творческой деятельности одного человека, а результатом компиляции операций различных специалистов, как пиджак из рассказа Аркадия Райкина, к которому рукава, пуговицы и др. пришивались разными людьми.

Имеет смысл задуматься, что же наиболее ценно: возведенный за короткие сроки зеркальный лабиринт, многократно отражающий сам себя, или город, создаваемый на перспективу, устойчивый, удобный с точки зрения ориентации и расположения функциональных зон, отвечающий требованиям видеоэкологии, санитарно-гигиеническим нормам и т.д. Например, в Японии известны случаи отказа от строительства высотных объектов со стеклянными фасадами, поскольку при расчетах возможных рисков и отрицательного воздействия на окружающую среду было установлено, что эти сооружения могут стать причиной гибели птиц, ослепленных отражающимися солнечными лучами. Однако отечественное строительство упорно отвергает существование «Когай» [2], практически не уделяя внимания вопросам влияния возводимых гигантов на экологию.

Наблюдаемый процесс интригует и завораживает, поскольку с одной стороны угрожает тупиком архитектурной мысли, но с другой стороны выглядит как стадия инкубации, обычно завершающаяся неожиданным решением проблемы, например, возникновением нового архитектурного стиля (в данном случае «Crystal-style»), о чем пишут многие известные теоретики (Раппапорт А.Г., Холодова Л.П. и др.). На данный момент произошло рождение нового типа объекта – универсальное офисное здание, являющее собой трансформацию понятия «производство» в обществе, сменившее заводские цеха. Хочется верить, что под влиянием глобализации и «массовой культуры» архитектуре Екатеринбурга удастся избежать «массовости», а город не окажется воплощением утопического полиса, однородным, стеклянным и бездушным. Но и тиражирование популярных в среде архитекторов объектов – ложный путь. Созданный миф красоты и функциональности, а главное, универсальности стеклянного цилиндрического или кубического объема при его критическом рассмотрении рассыпается, поскольку не имеет в своей основе базы из подтвержденных логических умозаключений или фактов, доказывающих истинность такого решения.

Так, Раппапорт А.Г. утверждает, что архитектурную форму составляют морфология, символика и феноменология (рациональные и иррациональные начала) [4]. Проанализируем с этой точки зрения любой из представителей «цилиндров Екатеринбурга».

Морфология объектов сводится к воспроизведению элементарных геометрических объемов, рациональных, простых с точки зрения алгебраических расчетов и формообразования. Насколько удобна такая форма для размещения в ней функциональных зон, необходимых для реализации человеческих потребностей, связанных с работой и отдыхом? Если подробно изучить фасад объекта, именуемого «Кольцо Екатерины», в котором расположены торговые помещения, можно увидеть, что все оконные пролеты заставлены коробками с товаром или занавешены какими-то лоскутами или оберточной бумагой. Это свидетельствует о тех неудобствах, с которыми столкнулись работники этих магазинов. Кроме того, внутреннее пространство попросту лишилось нормального режима инсоляции. Жители квартир, расположенных в домах такой формы, испытывают трудности в организации жилого пространства, поскольку мебель фабричного изготовления не вписывается в криволинейные пространства комнат, а специальные проекты дорогостоящие.

Возникает вопрос об уместности подобной архитектуры на Уральских горах, где климат не такой благоприятный, как, например, в Барселоне. Конечно, есть примеры сооружений Нормана Фостера, расположившиеся на территории Лондона, на фасадные решения которых и опираются в своих проектах многие архитекторы. Но Фостер создает каждый проект с учетом специфики местности: производится масса расчетов ветровых нагрузок, инсоляции, оптимизации формы здания и др.; широко применяются энергосберегающие технологии, благодаря чему сооружение является пассивным [1]. Возможно, здесь и кроется мастерство: копировать не находки других авторов, а следовать законам природы.

Можно ли говорить о каких-то смыслах, заключенных в стеклянное тянущееся к небу тело жилого или офисного здания; что оно олицетворяет, символизирует, какие ценности в него заложены? Смыслы должны опираться на нечто очевидное, воспринимаемое с легкостью и рождающее прямые или косвенные ассоциации. Стекло ассоциируется с хрупкостью, недолговечностью, что противоречит образу здания, прочного, несокрушимого, защиты от неблагоприятных воздействий внешней среды. Возникающий диссонанс рождает недоверие к объекту, нежелание или боязнь в нем находиться. Миф перерастает в суеверие. Архитектура из разряда реальности переходит в сказку, набор симулякров. Екатеринбургские сталагмиты постоянно «обманывают» зрителя, поскольку за занавесом из зеркал или стекла не видна суть объекта.

По всей видимости, архитектура Екатеринбурга находится в состоянии истощения смыслового разнообразия под влиянием глобализации, что и ведет к гомогенности среды. Экспансия стеклянных параллелепипедов, призм, цилиндров и других геометрических форм (как глобалитетов [5]) объясняется их рациональностью. Но почему бы не перевести их в состояние локалитетов, т.е. насытить особенностями региональной архитектуры, применить в проекте иные стратегии, опираясь на уникальность исторического ландшафта? Уникальность архитектурного объекта (как и любого другого) заключена не в неповторимости форм, а в способе сочетаний универсальных свойств объекта. Значимость возникающих системных связей, как явных, так и скрытых, высока, поскольку именно они определяют специфику всей системы, т.е. являются смыслообразующими. Одни и те же элементы могут выступать в разном качестве, в зависимости от того, каким образом произошла их интеграция, включение в целое. Здесь и проявляется особенность творческой деятельности архитектора, рождается новый стиль, заключающийся в установлении особых правил взаимодействия элементов. Следование этим правилам, их многократное применение – основа любого архитектурного направления, стиля, школы и т.д.

Современный период в архитектуре характеризуется созданием пространств, а не объектов. В этой связи мало внимания уделяется композиционному решению границ этих пространств, достаточно лишь их установить, а весь интерес сосредотачивается на событиях, происходящих внутри. «Объект уступил место событию», от идей визуального восприятия произошел переход к феноменологии переживания. Однако город также является пространством, имеющим свои границы, насыщенным объектами и связями, образующими эту систему. Точечная же застройка ее разрушает, внося несогласованные с другими элементами изменения как в облик, так и в инфраструктуру города. Все чаще нарушаются нормы строительства, ранее разработанные. Они признаются устаревшими, не отражающими действительности и т.п.; но освобождение от них таит в себе угрозу. Это не появление новых возможностей для строительства, а выход «стихии» из-под контроля. Новые объекты являются самым красноречивым подтверждением этого. Они претендуют на роль самостоятельных объектов в структуре города, часто заключая внутри себя систему торговых и офисных улиц, имитирующие структуру реального города, но внешне способны быть лишь фоном для других элементов: зданий и сооружений, рекламных и информационных щитов и т.п. Продекларировав внешним обликом свою универсальность, стеклянные цилиндры не стали полифункциональны, а напротив, утратили свою функцию, поскольку их роль в развитии общества не ясна.

Рис.1. Здания и сооружения города Екатеринбурга, фасады которых облицованы с применением технологий остекления (фото автора) :
1) «Высоцкий» (Антей-3), ул.Малышева – К.Либкнехта;
2) БЦ «Нахимов Плаза», ул.Вайнера, д.9;
3) «Кольцо Екатерины», ул.Радищева – Вайнера, д.21;
4) ТЦ «Гринвич», ул.8 Марта – Радищева, ;
5) БЦ «Граф Орлов», ул.Радищева, д.10;
6) ЖК «Аквамарин», ул.Радищева, д.18;
7) БЦ «SUMMIT», ул.8 Марта - Декабристов;
8) офисное здание, ул.8 Марта, д.37 ;
9) ТЦ «Успенский», ул.Вайнера, д.10;
10) МТЦЕ Атриум Палас Отель , ул.Куйбышева, д.44;
11) БЦ «Капитал», ул.Гоголя, д.36;
12) офисное здание, ул.Горького, д.63;
13) БЦ «Онегин», ул.Р.Люксембург, д.49;
14) офисное здание (строительство не завершено), ул.Гоголя - Малышева;
15) БЦ «Limeranze», ул.Воеводина, д.8;
16) ТЦ «Гринго», ул.Толмачева, д.22;
17) Представительство Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов в Екатеринбурге, ул.Горького, д.47;
18) здание МДМ-Банка, ул.Горького, д.45;
19) отель Хаятт Ридженси (Hyatt Regency), ул.Б.Ельцина, д.8;
20) БЦ «Палладиум», ул.Хохрякова, д.10;
21) БЦ «Парус», ул.Радищева, д.28.

Рис. 2. Панорама города «Екатеринбургские сталагмиты»: Набережная Рабочей молодежи, ул. Челюскинцев (фото автора)

Рис. 3. Пример использования фасадов зданий в качестве основы для размещения рекламных плакатов (фото автора) :
1) ТЦ «БУМ», ул.Вайнера, 21; 2) ТЦ «Гринвич», ул.8 Марта, 46

Рис. 4. Примеры объемно-пространственного решения корпусов Уральских заводов:
1) корпуса Северского трубного завода;
2) фотография Нижнетуринского металлургического завода [6];
3) корпус Алапаевского металлургического завода (фото автора) : а) сохранившиеся стены старого корпуса завода, б) корпус АМЗ на набережной р.Нейвы, в) водонапорная башня;
4) Корпуса Кушвинского завода (www.kushvablog.ru);
5) Верхнее-Уфалейский литейный завод (http://aldebaran.usaaa.ru/Industrial_Urals/bar/bar.htm);
6) Баранчинский завод (http://aldebaran.usaaa.ru/Industrial_Urals/bar/bar.htm);
7) Каслинский завод (http://aldebaran.usaaa.ru/Industrial_Urals/bar/bar.htm);  
8) Невьянский завод (http://aldebaran.usaaa.ru/Industrial_Urals/bar/bar.htm).  

Рис. 5. Примеры «фасадизма» в Екатеринбурге (фото автора) :
ТЦ «Европа» (пр. Ленина, 25, бывший дом Коробковых); ЖК «Адмирал» (фрагмент; ул.Белинского, 59, дом Чуцкаева)

Рис. 6. Пример применения пластики в объемно-пространственной композиции здания, фасад которого выполнен из крупногабаритных стеклопакетов (ул. Радищева, 1; арх. Ершов С.Ю.), (фото автора)

References

1. Витюк Е.Ю. Экоподход как источник новых архитектурных направлений [Электронный ресурс] / Е.Ю. Витюк // Архитектон: известия вузов. – 2010. − №31. – Режим доступа: http://archvuz.ru/en/numbers/2010_3/02 

2. Иванов О.В. В борьбе с драконом «Когай». Опыт природопользования Японии / О.В. Иванов, Л.Г. Мельник, А.Н. Шепеленко. – М.: Мысль, 1991. – 238 с.

3. Объемно-пространственная композиция: учеб. для вузов / А.В. Степанов, В.И. Мальгин и др. – М.: Архитектура-С, 2007. – 256 с.

4. Раппапорт А.Г. Форма в архитектуре: проблемы теории и методологии / А.Г. Раппапорт, Г.Ю. Сомов. – М.: Стройиздат, 1990. – 344 с.

5. Раппапорт А.Г. Пять проблем теории архитектуры XXI века [Электронный ресурс] / А.Г. Раппапорт // Вестник Европы. – 2007. − №19. − Режим доступа: http://magazines.russ.ru/vestnik/2007/19 

6. Холодова Л.П. История архитектуры металлургических заводов Урала второй половины XIX начала XX вв. : учеб. пособие/ Л.П. Холодова М.: Московский архитектурный ин-т, 1986. − 96 с.

Citation link

Vitiuk E.Yu. A CITY OF GLASS CUBES AND CYLINDERS [Online] //Architecton: Proceedings of Higher Education. – 2011. – №3(35). – URL: http://archvuz.ru/en/2011_3/17 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная