History of architecture

THE NEW BRUTALISM. ETHICAL AND ESTHETIC PRINCIPLES IN THE ARCHITECTURE OF THE 1950s

УДК: 72.03
Шифр научной специальности: 85.113

Abstract

Рождение необрутализма в Англии стало по-своему неожиданным явлением. Страна, где в этот период доминировал буржуазный традиционализм, долгое время оставалась провинцией в мировой художественной культуре. Однако, когда в 1951 г. состоялся «Фестиваль Британии»¹, продемонстрировавший всю несостоятельность традиционализма, надежды английских архитекторов на эстетическое преобразование общественного пространства превратились в очередную иллюзию [8, с. 3]. Стало очевидно, что культурно и экономически обессиленная послевоенная Англия нуждается в дешевой демократичной архитектуре, которая, в первую очередь, будет способствовать реконструкции страны.

Именно в этот решающий момент молодые зодчие сочли необходимым создать совершенно иной тип архитектуры, в которой бы выразился отказ от использования избитых традиционных средств, канонов и «стерильности» интернационального стиля. Такая архитектура должна была стать частью комплексной жилой среды в конкретном месте, в конкретных обстоятельствах и для конкретной социальной группы [4, с. 546], а также подчеркнуть новое социальное и культурное содержание общества и удовлетворить реальные потребности человека. Необруталисты перестали рассматривать отдельные здания, решенные приемами классической эстетики, напротив, они акцентировали внимание на проблеме человеческого общения в целом и того отношения, какое имеет архитектура к такому общению [8, с. 40]. Из анализа этой проблемы и возникла «неклассическая» эстетика. Архитекторы сознательно отворачивались от элегантности и эстетичности как внешнего, так и внутреннего облика здания, отдавая предпочтение суровой, жесткой форме и необработанному грубому материалу – бетону. Поэтому, как утверждал художественный критик и автор термина Рейнер Бэнем², необрутализм изначально заключал в себе гражданскую ориентацию, а также программу отношения к архитектуре, которая близка понятию «этики, а не эстетики» [9, с. 3].

Неоспоримое влияние на общую стилистику архитектуры необрутализма оказали послевоенные творения Ле Корбюзье, в частности комплекс «Жилая единица» в Марселе (1947–1952) (рис. 1). Здесь Ле Корбюзье гладкости, легкости, белизне и «чистоте» интернационального стиля противопоставил массивную монолитность формы, впечатляющую мощь конструкции, а в качестве материала использовал неровный и необработанный бетон, оставляя на стене следы деревянной опалубки для создания грубой фактуры. Новшество зодчего заключалось в том, что он стал первым, кто отказался от привычной точки зрения на бетон, как на неотъемлемый материал машинного века [8, с. 17], который необходимо прятать под поверхностью и подвергать какой-либо обработке. Ле Корбюзье принял бетон как полностью самостоятельный «новый» материал с грубой, но выразительной пластичной фактурой, имеющей признаки естественного природного камня. Важно, что такая «незавершенность» облика сооружения диктовалось не только экономическими трудностями, но и смещением эстетических предпочтений, а также смыслов, которые содержала в себе архитектура 1950-х гг. Основываясь на практике Ле Корбюзье, представители необрутализма сочли одной из главных своих целей создание произведений, волнующих сопоставлением грубых материалов [4, с. 547].

Рис.1

Первым примером необрутализма стало здание средней школы в Ханстентоне, Норфолк (1948–1954), построенное по проекту Питера и Элисон Смитсон (рис. 2). Главной особенностью здесь является отношение архитекторов к самой структуре здания, которая демонстрируется в абсолютно открытой форме: не спрятаны даже линии коммуникации, батареи и трубы внутри помещения. Использованные стандартные материалы – сталь, бетонные панели, красный кирпич, промышленное стекло – представлены в «чистом» виде, без отделки и часто без покраски. Такая буквальная «откровенность» конструкции, «честное» отношение к материалам предлагается как «воплощение профессиональной этики, предполагающей отказ от самовыражения архитектора в пользу подчинения образу жизни» [4, с. 546].

Рис. 1. Жилая единица в Марселе. Арх. Ле Корбюзье [4]	Рис. 2. Школа в Ханстентоне. Арх. П. и Э. Смитсон [5]

 Необходимо отметить, что понятие «честной архитектуры» в кругу необруталистов широко использовалось как архитекторами, так и теоретиками. Вслед за Ле Корбюзье британские зодчие начали активно «оголять» бетон, не скрывая его под отделкой. Теперь, когда этот обычный и простой материал стал главным героем, он продемонстрировал все свои скульптурные и пластические свойства. Но «честность» необруталистов проявлялась не только по отношению к форме и фактуре. Под этим понятием подразумевались еще и демократические качества архитектуры. Если дома для элиты создавались из дорогих материалов с изящной отделкой и утонченным декором, то жилища для «народа», напротив, обрели простую, грубую, ясную структуру. Сооружения, таким образом, лишались «маски буржуазного изящества», открываясь перед человеком в самом натуральном, естественном виде.

Подобная антиэстетичная манера также характерна для жилого дома в Сохо (1952), построенного Смитсонами. Этот четырехэтажный куб с открытыми бетонными перемычками напоминает своими формами склады, строившиеся в Англии в конце XIX в. [8, с. 63]. Сооружение предвосхитило различные проекты жилых домов для сельской местности, созданные позднее Джеймсом Стерлингом, Уильямом Хоуэллом и самими Смитсонами.

Наиболее ярко этические принципы необрутализма прослеживаются в проекте так называемых «улиц-палуб», осуществленном в жилом комплексе «Парк Хилл» в Шеффилде в 1961 г. под руководством Джека Линна, Айвора Смита и Джона Льюиса Уомерсли [4, с. 548]. В целом комплекс не имеет гармоничного силуэта, так как структура группировки корпусов резко расчленена (рис. 3). Жесткая, аскетичная форма зданий не направлена на создание живописного эффекта. Монотонность и монументальность конструкции, предельная строгость и сдержанность, грубые материалы и необработанная поверхность максимально подчеркивают брутальность образа, не претендующего на эстетическую оценку. В качестве «улиц-палуб» выступают широкие коридоры-галереи, расположенные на каждом третьем этаже, которые неразрывно проходят через весь комплекс и связывают корпуса так, что они превращается в целостную коммуникативную систему одного здания с населением свыше четырех тысяч человек. Таким образом, комплекс рассматривается как последовательная композиция, объединенная непрерывностью движения [4, с. 388]. В основе концепции такой жилой среды лежат идеи психологического и социального характера. «Улицы-палубы» должны выполнять роль улицы, которая является самым главным и единственным пространством английских рабочих районов для общественных контактов людей и детских игровых площадок. Таким образом, архитекторы стремились построить идеальную среду для человека, сделать его жизнь на данной территории максимально комфортной и удобной.

 Рис. 3. «Парк Хилл». Общий вид. Арх. Джек Линн, Айвор Смит и Джон Льюис Уомерсл [4]

Безусловно, проекты комплексов с «улицами-палубами» прямо отсылают к «Жилой единице». Но не менее важно для последующего развития стилистики необрутализма появление знаменитых творений Ле Корбюзье – домов Жауль. Их пластичные объемы массивных блоков, грубая кирпичная кладка оказали сильное влияние на многих архитекторов-необруталистов. Впечатление, полученное от домов Жауль, подвигло английских зодчих сместить вектор развития этической версии раннего необрутализма, постепенно обращаясь к эстетике, тем самым превращая необруталистский метод в необруталистский стиль [7, с. 312]. Уже к середине 1950-х гг. новаторское направление отклонилось от своих первоисточников: идеи этики отодвинулись на второй план, что сообщило зданиям некоторую эклектичность.

Первоначальный ориентир на этические проблемы жилой архитектуры сбился даже у «родителей» необрутализма – Элисон и Питера Смитсон. На выставке «Это-завтра» в 1956 г. наряду с известными поп-арт коллажами архитекторы представили публике ироничный проект «метафоричного сарая на метафоричном заднем дворе» [4, с. 388] – своеобразную интерпретацию «примитивной хижины» Марка Антуана Ложье 1753 г. Их проект «Дом будущего», показанный на выставке «Идеальный дом» в 1956 г., явно задумывался как реальное воплощение дома, который они видели на коллаже Ричарда Гамельтона «Вот то, что делает наши дома столь разными и привлекательными», ставшего своего рода провозвестником поп-арт культуры. Подобно жилому дому Ле Корбюзье «Ситроен» (1927), «Дом будущего» построен по образцу автомобиля, причем фасад даже был украшен блестящими деталями, подчеркивающими его сходство с хромированной отделкой интерьера [7, с. 389]. Здесь Смитсоны отразили попытку создать настоящую поп-архитектуру, одновременно отказавшись от прежней приближенности к пролетариату в сторону идеалов среднего класса, при этом обращаясь к массовому потребителю.

Необрутализм как стиль оказался, в первую очередь, работой с поверхностью, а не с идеей, поскольку предполагал использование стандартных приемов «пастозной» лепки объема, пластичной кубистической формы, выявленного открытого бетона, работы с осязаемостью простых материалов. Подобные качества демонстрировали Джейм Стерлинг и Джеймс Гоуэн в жилых двух-трехэтажных домах в Хэм Коммоне (1956–1958) (рис. 4). Другим примером активного использования необруталистских приемов служит застройка комплекса Роэмптон в южной части Лондона, созданного под руководством группы архитекторов Совета Лондонского графства. Жилой массив состоит из микрорайонов Алтон-ист (1952–1955) и Алтон-вест (1955–1959). Структура комплекса ясно и четко организована, массивные блоки имеют открытую конструкцию, но ожидаемая эстетика «грубого бетона» здесь отсутствует: элегантность и лаконизм отделки придают образу характерную живописность.

 Рис. 4. Дома в Хэм Коммоне. Арх. Джейм Стерлинг и Джеймс Гоуэн [6]

Особенно ярко стилевое развитие необрутализма прослеживается в архитектуре за пределами Англии. Интересна в этом плане деятельность швейцарского архитектурного содружества «Ателье V», представители которого мастерски использовали разнообразные приемы Ле Корбюзье и английских необруталистов, не создавая при этом ничего индивидуального, в связи с чем и были впоследствии осуждены за эклектизм. Самое известное и крупное сооружение «Ателье V» – поселок Хален на окраине Берна (1960–1961). Здесь почти буквально повторены неосуществленные проекты Ле Корбюзье, такие как центр паломников Ла Сент Бом (1948) и отель «Рок эт Роб» (1949) [4, с. 553]. Открытый бетон построек выполнен слишком тщательно и аккуратно, что не позволяет назвать его «грубым» и тем более «честным».

В американской архитектуре этих лет необрутализм также играет заметную роль, например в здании факультета искусства и архитектуры Йельского университета (1958–1963) Поля Рудольфа (рис. 5). Сооружение предстает в динамичной конфигурации контрастного столкновения форм из бетона, напоминающих творения Дэниса Лэсдана в Англии («Килинг Хауз» 1957, «Сент Джеймс-Плейс» 1959–1960) [2, с. 394].

К приемам необрутализма обращается и итальянский архитектор Витториано Вигано при создании института для проблемных подростков Марчионди в Милане (1959) (рис. 6). В то время как большинство итальянских архитекторов придерживались стиля «неолиберти» [8, с. 138], Вигано создал действительно неожиданно жесткое здание с ясно выявленной конструкцией, тяжелыми, но простыми и убедительными объемами, с четким и запоминающимся образом. Здание излучает мощную жизненную энергию, символически представленную использованием бетона и преобладанием красного цвета. Обращаясь к привычным материалам – кирпичу, бетону, стеклу и дереву, архитектор отображает в этом строгом и суровом здании одновременно этические аспекты и эстетические приемы необрутализма.

Рис. 5. Факультет искусства и архитектуры Йельского университета. Арх. Поль Рудольф [13]	Рис. 6. Институт Марчионди в Милане. Арх. В. Вигано [1]

Грубость формы демонстративно выявлена в церкви Мадонны бедных в Баджио (1952–1954). Архитекторы Луиджи Фиджини и Джино Поллини соорудили монолитный каркас со следами опалубки и ажурными кладками из неровных бетонных блоков, открытыми промышленными решетчатыми балками. Все это выполнено из нарочито дешевых материалов. Сами архитекторы подчеркивали, что стремились отразить мистицизм древнехристианских базилик [8, с. 556]. Здесь обращение к необрутализму, таким образом, обретает форму нарочитой театрализации и драматизации «грубого» бетона.

Английские необруталисты не пытались проектировать окружающую среду как определенное количество жилых комнат, «упакованных» в приемлемую архитектурную композицию [8, с. 60]. Напротив, одним из главных факторов планировочной теории необрутализма является экологический, психологический подход к городскому жилью. Но несмотря на смелые попытки создать архитектурную «этику», а не «эстетику», необруталистам так и не удалось полностью выйти за рамки эстетического. Доступность и экономичность материала, эффектные архитектурные образы, упорядоченность и «открытость» конструкции, сознательный «антиэстетизм» стали главными критериями послевоенной архитектуры. Однако уже в середине 1950-х гг. эстетика «грубого бетона» была популяризирована и низведена до общепринятого диалекта, в это же время необрутализм стал обсуждаться стилистически, вопреки своей изначальной этической доминанте.

Примечания

¹ На фестивале демонстрировались британские достижения в области науки, техники, промышленного дизайна, изобразительного искусства и музыки, а также отображалась жизнь страны в целом. Достижения архитектуры воплотились в планировке зданий, общественного пространства, улиц Лэнсбери-Эстейт (район Поплар, Лондон), получивших весьма противоречивые оценки критики. См.: Cox I. The South Bank Exhibition: A guide to the story it tells. London: H.M.S.O., 1951.

² Впервые термин «необрутализм» появляется в 1966 г. в книге Р. Бэнема «Новый брутализм. Этика или эстетика?», где автор хотел подчеркнуть новаторские устремления данного движения.

References

1. Архи.ру. The Russian architectural web-portal. Online. Available from: https://archi.ru/events/6396  (in Russian)

2. Dempsey, A. (2008) Styles, Schools, Movements: The Essential Encyclopaedic Guide to Modern Art. Мoscow: Iskusstvo–XXI vek. (in Russian)

3. Jencks, Ch. (1985) The Language of Post-Modern Architecture. Мoscow: Stroyizdat. (in Russian)

4. Ikonnikov, A.V. (2001) The 20th Century Architecture. Utopias and Reality. In 2 vol. Vol. 1. Мoscow: Progress-Traditsiya. (in Russian)

5. Information and education portal Totalarch. Online. Available from: http://corbusier.totalarch.com/architecture_1940_1965  (in Russian)

6. History of Architecture. Online. Available from: http://archi-story.ru/neobrutalizm_v_architekture/  (in Russian)

7. Frampton, К. (1990) Modern Architecture: A Critical History. Мoscow: Stroyizdat. (in Russian)

8. Banham, R. (1966) The New Brutalism: Ethic or Aesthetic? New York: Architectural Press.

9. Chadwick, P. (2016) This Brutal World. London: Phaidon, 2016.

10. Cox, I. (1951) The South Bank Exhibition: A guide to the story it tells. London: H.M.S.O., 1951.

11 Harwood, E. (2015) Space, hope, and brutalism. English architecture 1945-1975. London: Historic England, 2015.

12. Lee, P. (2016) What Do We Mean by Brutalist Architecture? Widewalls, 2016. Available from: https://www.widewalls.ch/brutalist-architecture/ 

13. Saval, N. (2016) Brutalism is back. The New York Time. Available from: https://www.nytimes.com/2016/10/06/t-magazine/design/brutalist-architecture-revival.html 

Citation link

Epishin A.S., Sycheva A.Е. THE NEW BRUTALISM. ETHICAL AND ESTHETIC PRINCIPLES IN THE ARCHITECTURE OF THE 1950s [Online] //Architecton: Proceedings of Higher Education. – 2018. – №3(63). – URL: http://archvuz.ru/en/2018_3/11 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная