Theory of architecture

Reminiscences of Russian architecture in contemporary projects in Russia

УДК: 72.01
Шифр научной специальности: 2.1.11
DOI: https://doi.org/10.47055/19904126_2024_3(87)_1

Abstract

Введение

В последние десятилетия процессы урбанизации и глобализации продолжают наращивать темп и отражаться на структуре поселений по всему миру, в том числе в России. Реновация городской застройки, общественных пространств и бывших промышленных территорий, развитие транспорта в городах и агломерациях, появление новых высотных объектов и комплексов – все это несет на себе черты мировых глобализованных трендов, внося новый городской комфорт и прогрессивное начало. В то же время сегодня в России растет внимание к культурной памяти и интерес к реконструкции памятников архитектуры, исторических городов и общественных пространств. Среди примеров такие важные проекты, как Всероссийский конкурс лучших проектов создания комфортной городской среды среди малых городов и исторических поселений, фестиваль «Том Сойер Фест», музей наличников в Ульяновске, реставрация дома Маштакова в Самаре и др. Значимым архитектурно-урбанистическим событием стало празднование в 2021 г. 800-летия Нижнего Новгорода, в проектах для которого ярко проявлен локальный характер [1]. К 1000-летию Суздаля в 2024 г. разработана новая айдентика, рекламные конструкции и ярмарочные объекты. В Рыбинске согласно дизайн-коду, все вывески исторической части выполнены в дореволюционной стилистике. Интерес к памяти только усиливается с развитием локального туризма, в том числе в малых городах, где турист – житель мегаполиса – ностальгирует и ищет опоры в культурной памяти.

Сегодня большое внимание получают такие проекты как выставка дизайна «Трын*Трава. Современный русский стиль» (с 2018 г.), исследовательские проекты «Новый русский культурный код», «Орнамика», «Определитель русскости дизайна», чья актуальность набирает силу в условиях поиска локальной идентичности и создания уникального продукта, что связано, в том числе, с вопросами импортозамещения. Количество брендов одежды и предметного дизайна, вдохновляющихся традиционными русскими промыслами и искусством, неуклонно растет [2]. Архитектурное бюро Мегабудка в 2018 г. представило проект «Новый русский город» и воплощает в своих проектах «современный русский стиль» (по их собственному определению) [3]. Архитектурное бюро UNKв 2024 г. оформило свой новый офис в «тереме» – отреставрированном здании особняка Шервудов в неорусском стиле в Москве (Н.Д. Бутусов, 1911). Во многих странах мира современная архитектура приобрела локальный характер, например в Скандинавии, Японии, Китае, Великобритании, Португалии, странах Персидского залива, где можно увидеть характерные особенности новейшей архитектуры. Российская архитектура, в 2000–2010-е гг. апробировав основные формообразующие идеи современной мировой архитектуры, в 2020-е гг. обнаружила тенденцию к поиску локальной архитектурной специфики и культурной устойчивости. Преемственность и памятование, важнейшие черты новейшей архитектуры, призваны обеспечить устойчивость, уникальную идентичность и локальную правомерность проектных решений [4].

Цель статьи – проанализировать новейшие примеры, отсылающие к прототипам традиционной русской архитектуры и определить актуальные образы-носители памяти. Не приходится сомневаться в том, что важнейшими прообразами многих новейших российских зданий являются достижения архитектуры XX в. (авангарда и модернизма, неоклассики, деревянного классицизма и других направлений). В статье рассматриваются объекты новейшей российской архитектурной практики, обращающиеся к образам традиционной русской архитектуры до начала эпохи авангарда. Культурным фундаментом архитектуры России как многонациональной и многоукладной страны является не только русская архитектура, известны примеры развития идей преемственности в архитектуре других народностей, как, например, мечеть в Альметьевске, Татарстан (ParsecArchitects, 2023). Границы исследования сосредоточены на образах традиционной русской архитектуры. Не вошли в анализ и объекты, использующие аналоги из русского зодчества, возведенные в других странах, например Павильон России на ЭКСПО-2010 в Шанхае из 12 бело-золотых башен с этническими узорами (Л. Айрапетов, В. Преображенская), а также проект пяти русскоязычных школ в Таджикистане (Студия Артемия Лебедева, 2022).

Теоретические аспекты и интерпретации

Работа памяти и реминисценции в архитектуре прошлого века имели множество версий. В эпоху, когда основным проводником памяти и преемственности был стиль, в архитектуре Российской империи носителями национальной культуры были русский и неорусский стили. Искусство и архитектура авангарда восприняли много из традиционной культуры, преломив ее через призму нового века [5]. В эпоху неоклассики, архитектуры социалистической по содержанию и национальной по форме, формы русской архитектуры воплотились главным образом в проектах А.В. Щусева. Несмотря на общий абстрактный брутальный характер послевоенного модернизма в СССР, ряд объектов включают материализацию памяти: Ленинский мемориал в Ульяновске (Б.С. Мезенцев, М.П. Константинов и др., 1968.) и Музей Красная Пресня (В. Антонов, 1975), где сочетание старых деревянных домов и новых объемов активирует работу памяти; ресторан «Палех» (архитектор неизвестен, Палех, 1970-е гг.) и ГТК «Суздаль» (М.А. Орлов, 1977), где силуэт, детали и аллюзии отсылают к образу традиционного русского жилища; здание Театра драмы в Великом Новгороде (В.А. Сомов, 1987), где проявились образы белокаменной новгородской архитектуры. В архитектуре постмодернизма переосмысление неорусского стиля можно увидеть в проектах нижегородской архитектурной школы, например в здании банка на Малой Покровской (А.Е. Харитонов, Е.Н. Пестов, 1996). На современном этапе материализация феномена памяти является одним из ключевых начал архитектурного произведения, в связи с чем происходит поиск актуальных реминисценций традиционной русской архитектуры, отложенный спецификой исторического развития в XX в. и сменой трактовок архитектурных образов преемственности в ходе истории [4]. Вопросами традиций и преемственности в русской архитектуре занимались Э.Э. Виолле-ле-Дюк, И.Э. Грабарь, А.В. Иконников, Е.И. Кириченко, Л.К. Масиель Санчес, А.И. Некрасов, И.Е. Печенкин, П.А. Раппопорт, В.В. Стасов, В.В. Суслов, Ю.С. Ушаков, А.В. Щусев и др.

Что же является главными образами памяти в русской архитектуре, актуальными для современной интерпретации? Национальные стили (русско-византийский, византийский, русский) складываются с 1820-х гг. в идеологических рамках «теории официальной народности», отвечая в то же время естественному процессу становления нации [6]. Наиболее распространенный – русский стиль (c 1870-х гг.) – отсылает к образам узорочья, допетровской архитектуры Москвы XVII в. С началом XX в. возникает неорусский стиль, для которого прообразом, аналогом становится уже не узорочье, а белокаменная архитектура древних Новгорода и Пскова. Так, память, выраженная в идее стиля, отсылала к совершенно различным архитектурным эпохам, «ведь само понятие “национальных форм” в архитектуре индустриальной эпохи определялось изначально не реальной преемственностью в отношении традиции домодерного зодчества, а конвенциональным решением считать те или иные формы обладающими такой преемственностью» [7]. Ясности в отношении образов культурной памяти не способствует диалектика самобытности и влияния зарубежных зодчих на русскую архитектурную школу на всех этапах развития, начиная с заимствования византийской каменной архитектуры в Древней Руси в X в. Сложность в понимании генезиса образов преемственности также вызывает взаимовлияние феноменов внутри русской архитектуры: каменного и деревянного, столичного и регионального, официального и народного, и других [6, 10].

По А.В. Иконникову, в русской архитектуре «преемственность принимала различные формы. Наследоваться могли типы зданий, принципы композиции, приемы строительной техники и отделки или некие “знаки” – конкретные формы, связанные с определенным содержанием или историческими ассоциациями<…>. Обращение к наследию давнего прошлого в русской архитектуре имело, как правило, символический характер. Наследовались формы (или формальные признаки), несущие ассоциации с определенным этапом национальной истории, роль которого подчеркивалась идейной программой» [8, с. 369]. Среди важных преемственных черт русской архитектуры А.В. Иконников называет просторность, сложившуюся под влиянием протяженного ландшафта; скульптурную целостность композиции, отличную от ритмического строя западноевропейской традиции и повлиявшую на многие архитектурные эпохи; а также «пантеистическое отношение к природе как источнику прекрасного, созвучное языческому» [8, с. 11]. Для Э.Э. Виолле-ле-Дюка главными чертами русского искусства и архитектуры были религиозное чувство и локальный патриотизм [9, с. 115]. По И.Э. Грабарю, русской архитектурной школе свойственны не только всемирная отзывчивость, но и «непостижимая сила притяжения, не раз заставлявшая перевоплощаться в нее лучших представителей сильнейших культур Европы» [10, с. 5]. По Л.К. Масиель Санчесу русская архитектура не имеет общих кодов, актуальных на протяжении всей тысячелетней истории, однако наблюдаются устойчивые черты на малых промежутках длительностью в несколько поколений [6]. Можно предположить, что специфическое содержание культурной памяти в русской архитектуре будет определяться не суммой формальных приемов, а рядом качеств, динамикой развития, а также особой призмой восприятия. Так, бюро «Мегабудка» в своем провокативном «Определителе русскости дизайна» (2016) предложило 19 понятий, которые выступают ключевыми чертами наследования русской архитектуры. Среди них такие разные определения, как добротность, космизм, удаль, рассеянность или ностальгия [11]. Таким образом, при невозможности выделить вневременные формы и черты, характерные для передачи памяти и выражения преемственности в русской архитектуре, можно попытаться выявить востребованные сегодня образы и приемы.

Новейшие примеры реминисценций русской традиционной архитектуры

В новейшей российской архитектуре есть примеры работы с культурной, исторической, локальной памятью с помощью разных подходов и средств выражения памяти – исторических аналогов, палимпсестов территории (например, Молодежный сквер к Кинешме, ЦТР Ивановской области, 2020) или коллажа старого и нового (Образцовая хлебопекарня 1905 г. в Уфе, Проект-М, 2021) [12]. Рассмотрим новейшие примеры использования исторических аналогов – реминисценции русской традиционной архитектуры в актуальных проектах.

В ходе тысячелетней истории русской архитектуры основные черты преемственности, выраженные в особенностях школ, стилей и локальных традиций, материализовывались преимущественно в церковной архитектуре. Храмовое зодчество явилось записью исторического развития архитектурной традиции и новаторства. Сегодня после перерыва в создании культовой архитектуры в советское время, можно заметить, что новые здания церквей не являются той гармоничной смесью памяти и современности, которая до XX в. обеспечивала преемственность культурной и цивилизационной традиции. Можно отметить несколько отдельных проектов, развивающих тему исторических прецедентов на современный лад. Среди них, например, Никольская церковь в Повенце (Е. Шаповалова, 2004), где сочетаются память места и традиции Русского Севера; Музейно-храмовый комплекс в Тушино (СПИЧ, 2023), в котором соединились различные образы допетровской архитектуры; проект храма в Териберке, представленный бюро «Цимайло Ляшенко и Партнеры» на выставке «Арх Москва 2024», где предполагается соединение традиционного силуэта и деревянного каркаса с большой площадью остекления для создания актуального объекта-носителя памяти и преемственности (рис. 1).

Рис. 1. Современные проекты церквей, обращающиеся к феномену памяти.
Источники: https://kolland.art/data/uploads/2020/11/nikolskiy_hram_povenec_2.jpg ;
фото Константина Антипина; https://tlp-ab.ru/main/54/ 

Особое место сегодня занимают проекты, развивающие образ традиционного жилища – деревянного дома со скатной кровлей, украшенного резьбой. В проекте «Барнхаус со зверями» (Мастерская Лозинский и партнеры, художник Т. Корелякова, Ленинградская область, 2023) фасад из черного дерева покрыт резными орнаментами, которые возникают в местах, свободных от расположения ассиметричной композиции проемов. Ажурные изображения вдохновлены образами Русского Севера и переходят от абстрактных к анималистичным сюжетам. Многослойность и пышность традиционных наличников и карнизов смещена в пользу более сложной аппликации и ассиметричного коллажа изображений (рис. 2).

В проекте индивидуального жилого дома «Лодж А» (Horomystudio, Ленинградская область, 2021) на побережье Финского залива, имеющего современную структуру в виде расходящихся трилистником объемов со скатной кровлей, один из фасадов получил традиционное прочтение с резными наличниками и причелинами. Основная плоскость стены выполнена из вертикальных реек, что вместе с черным цветом задает современную трактовку фасада и включает его в основную структура здания (рис. 2).

Рис. 2. Проекты, развивающие образ традиционного дома с резьбой.
Источники:  https://i.archi.ru/i/405027.jpg ; https://clck.ru/3BS6H7 ; https://clck.ru/3BS6LM ; https://clck.ru/3BS6Jq 

В ряде объектов образы традиционного жилого дома деконструируются и становятся частью многослойного коллажа архитектурной формы. Так, например, в офисном здании в Большом Саввинском переулке в Москве (Buro2+2, 2016) применили фасад, представляющий наложение разнонаправленной деревянной обшивки, традиционных наличников, а также перфораций и ярких цветных вставок (рис. 3). Применение наличников отсылает к расположенному напротив деревянному дому Котова 1878 г. постройки.

В жилом доме «DecoPattern House» (П. Костелов, Тверская область, 2013) традиционные резные элементы фасада (наличники и ставни) превращены в пиксельный или вышивальный паттерн, который пронизан белым каркасом с открытыми креплениями и распространяется по всему фасаду. Основная поверхность стены также разбита на деревянные плоскости с различными фактурами, что дополнительно усиливает эффект наложения элементов. В проекте «Черный хутор» (А. Розенберг, Подмосковье, 2002) в качестве элементов коллажа на фасаде «выступили» не декоративные элементы, а силуэт традиционной печи, внутри которого можно увидеть конструкцию дома – сруб. Другой пример, когда частью коллажа становится сам сруб – K4_cabin («SnegiriArchitects», Ленинградская область, 2020), где «контейнер», обшитый современными керамическими панелями, парит над бревенчатым основанием (рис. 3).

Рис. 3. Деконструирование образов традиционного жилища в современных проектах.
Источники: https://clck.ru/3BS6Z5 ; https://i.archi.ru/i/184918.jpg ; https://clck.ru/3BS6jV ; https://i.archi.ru/i/402536.jpg 

Сразу несколько исторических аналогов и современных приемов воплотились в проекте «Частная усадьба в Суздале» (FORM bureau, 2017). Три существующих исторических дома были реконструированы и богато украшены деревянным резным декором. Здесь декор представлен в своем традиционном виде без современных трансформаций. Новые белоснежные объемы и кровля объединяют дом в единую сложную композицию, напоминающую одновременно застройку исторического города, многосоставные объемно-пространственные композиции деревянных теремов (как в проектах В.В. Суслова, И.П. Ропета, В.А. Гартмана), а также здания в неорусском стиле. Структуру дополняют башенки-лестницы и терраса с навесом, имеющая резную колонну (рис. 4). Пример иллюстрирует сочетание коллажного и аналогического подходов к материализации памяти, что может трактоваться как моделирующая тенденция формообразования [4].

Рис. 4. Коллаж «исторических» и новых объемов в проекте жилого дома.
Источники:    https://clck.ru/3BTw7S ; https://clck.ru/3BTw9o ; https://clck.ru/3BTwBk 

Тема сложной объемно-пространственной структуры из разных по размеру и форме объемов, продолжающей образы неорусского стиля (например, Ярославского вокзала, Ф.О. Шехтель, 1904, Храма Сергия Радонежского на Куликовом поле, А.В. Щусев, 1917) и архитектуры деревянных теремов наиболее ярко представлена в проекте центра гостеприимства в парке Кудыкина гора в Липецкой области (Мегабудка, 2021). Здание состоит из разновеликих объемов со скатной кровлей, установленных на общем стилобате, который из-за своей уступчатой формы нависает над ландшафтом, напоминая ладью. Объемы здания дополнены проемами в виде арок-закомаров, а также треугольников, отсылающих к наличникам церквей московского узорочья. Некоторые элементы напоминают печные трубы, а фриз из мелкой деревянной рейки также подсвечивает исторические аллюзии (рис. 5). Выполненный в черно-серебристом дереве, органично вписывающемся в ландшафт, весь объект складывается в единую структуру, подобную застройке исторического города. Самый высокий треугольный объем намекает на звонницу церкви в Токмаковом переулке (И.Е. Бондаренко, 1908).

Рис. 5. Структура из разноформатных объемов с историческими отсылками.
Источники: https://clck.ru/3BTwhx ; https://i.archi.ru/i/371120.jpg ; https://clck.ru/3BTwti 

Прием совмещения разнородных объемов также можно увидеть в проекте индивидуального дома в Шатуре (LeAtelier, 2016), где соединились образы традиционной и вернакулярной архитектуры. Комбинация из нескольких деревянных объемов со скатным силуэтом представлена в проекте Сельского фермерского рынка в Тульской области (Проектная группа «8 линий», 2017), общий образ которого отсылает одновременно и к традиции, и к деревянному конструктивизму ВСХВ 1923 г. (рис. 6).

Рис. 6. Структура из разноформатных объемов с историческими отсылками.
Источники:  https://clck.ru/3BVBae ; https://clck.ru/3BVBch ; https://clck.ru/3BVBnK ; https://clck.ru/3BVBou 

Особую группу составляют объекты, для которых характерно использование одного или комбинация нескольких отдельных исторических аналогов – форм или элементов зданий. Гостиничный комплекс в парке Кудыкина гора по проекту бюро «Мегабудка» (2023) развивает тему идентичности русской архитектуры, предложенную в проекте центра гостеприимства, «особенно фокусируясь на культуре белокаменных построек» [13]. Здесь применены «галереи, ритм полуарок и сглаженные штукатурные грани»[13]. Белые стены прорезают окна-бойницы, «а в торцевом объеме проступает образ русской печи»[13]. Появляются здесь и упрощенные наличники, а также деревянные элементы и изразцы в интерьере. Возникает соединение нескольких архетипов-аналогов, взятых из исторической архитектуры. Элементы свободны от традиционной иконографии и трактуются вне своего обычного контекста,  как, например, объемы-печи, которые становятся самостоятельными элементами структуры (рис. 7).

Рис. 7. Применение отдельных исторических форм и прообразов.
Источники: https://clck.ru/3BTxjM ; https://clck.ru/3BTxmQ ; https://clck.ru/3BTxqA ; http://surl.li/vwhjhv 

В проекте здания музея «Куликово поле» в Тульской области (С.В. Гнедовский, 2016) структура вписана в ландшафт и продолжает планировочные оси существующего мемориала на Красном холме. Форма здания дополнена элементами с историческими отсылками. Белокаменные «крепостные» стены выполнены из кирпича со вставкой изображений гербов княжеств, которые участвовали в Куликовской битве; каменных панно, повторяющих сюжеты отделки храма Покрова на Нерли; древних камней, найденных поблизости; а также слепком новгородского креста, изготовленного в конце XIV в. в честь победы русского войска над Мамаем. Над «холмом» – заглубленным в рельеф объемом здания – темнеют древки копий, а также вторящих им световых фонарей и светильников (рис. 7). В проекте с современной деконструктивистской планировочной структурой применено несколько декоративных элементов и архетипов-аналогов, почерпнутых из исторических прообразов.

Сочетание разных исторических прецедентов и приемов можно увидеть в проекте нового музея московского кремля К5 в Средних торговых рядах на Красной площади (Меганом+Nowadays, 2015 – наше время). Авторы проекта трактуют новый музей как «сказочный остров Буян, по четырем сторонам света окруженный четырьмя городскими стихиями» (Красной площадью, Зарядьем, Гостиным двором и зданием ГУМа) [14]. Ассоциативный образ музея – нового здания, заключенного в периметр исторических Средних торговых рядов – построен на принципе вложенности, когда «иголка в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, заяц спрятан в ларце» [14]. Исторический периметр выступает резным ларцом с новыми вставками – «инкрустациями». Внутренняя структура нового корпуса решена как масштабный свод, покрытый изнутри светлой керамической плиткой-чешуей. Фасад выполнен из белого глазурованного кирпича необычной формы (выкружки, валики, пирамидки, треугольники и другие формы, отсылающие к узорной кладке русского стиля), и складывается в абстрактный орнамент (рис. 8).

Рис. 8. Применение отдельных исторических форм и прообразов.
Источники: https://youtu.be/6NnMsD_b33c  ; https://prorus.ru/_/manager/files/63a/1d9901199b/5.jpg 

В проектах сочетается нескольких исторических прецедентов – аналогов, заимствованных из исторической архитектуры и искусства. Характерно, что эти формы трактуются вне своего обычного контекста и становятся новыми элементами – структурами, паттернами, объемами. Из допетровской архитектуры, к которой отсылает память о русской традиционной архитектуре, к сегодняшней эстетике ближе всего оказывается белокаменная архитектура древнерусских княжеств, переосмысленная уже в начале XX в. внутри неорусского стиля. В то же время находят свое применение отдельные элементы московского узорочья, ставшего вдохновением для русского стиля 1870-х гг..

Заключение

Рассмотрев новейшие примеры произведений российской архитектурной практики, отсылающие к культурной памяти, выраженной в образах традиционной русской архитектуры, можно предположить, что эта тенденция актуальна и получит заметное выражение в архитектуре России 2020-х гг. Памятование является одним из важных оснований устойчивости, преемственности, локальной адаптивности, необходимых сегодня сообществам и городам как в России, так и в мире. История и смыслы русской архитектуры прошли сложный путь развития, в результате чего сегодня сложно выявить конкретные формы и приемы вневременной преемственности. В настоящий момент можно лишь попытаться определить значимые особенности и ценности архитектуры, а также актуальные образы-носители памяти.

Традиционный путь передачи культурной памяти, сконцентрированный главным образом в храмовой архитектуре, прервался, с связи с чем на передний план выходят другие образы – традиционный деревянный жилой дом, компоновка из разнородных объемов (напоминающая одновременно терем, застройку исторического города или здания в неорусском стиле) и использование отдельных аналогов, форм. Композиция архитектурной формы, сегодня в большинстве случаев не имеющая религиозного содержания, становится комбинацией из различных аналогов и приемов, трактуемых свободно в русле формообразующих концепций новейшей архитектуры.

Большинство рассмотренных проектов стремятся воплотить не только память, но и современность, а также подчеркивают важность идеи взгляда в устойчивое будущее российской культуры (для которой также важно отразить ценности других народностей, что не вошло в анализ). Смелое использование аналогических форм, аллюзий и реминисценций может показаться отчасти манипулятивным и провокационным. Несмотря на это, существенным вкладом рассматриваемой тенденции может стать осмысление и развитие локальной идентичности и культурной преемственности российской архитектуры. Стремление к сочетанию традиций и современности способствует ощущению памяти места и самобытности в архитектурных проектах.

References

1. Dutsev, M.V. (2023) The architectural environment of Nizhny Novgorod – dialogues with identity: part 2. Renovated recreational spaces. Privolzhsky Scientific Journal, No. 1(65), pp. 187-192. (in Russian)

2. Catalog of Russian brands of clothing, shoes and accessories (2024). New Russian [Online]. Available from: https://clck.ru/3BNtC3  (in Russian)

3. New Russian city (2024). Megabudka: architectural bureau [Online]. Available from: https://megabudka.ru/posts/1738 

4. Bakshutova, D.V. (2022) Architectural embodiment of the memory phenomenon in contemporary history. PhD dissertation (Architecture). Nizhny-Novgorod State University of Architecture and Civil Engineering. (in Russian)

5. Fedoseeva, D.V. (2024) Avant-garde architecture: a view through the prism of the memory phenomenon. Architecton: Proceedings of Higher Education, [Online] No. 1 (85). Available from: https://archvuz.ru/files/N85_4_Fedoseeva.pdf  (in Russian)

6. Maciel Sanchez, L.C. (2023) Domes, Palaces, Recreation centers. History and meanings of architecture in Russia. Moscow: Individuum. (in Russian)

7. Pechenkin, I.E. (2021) Two Russian styles, Vladimir Stasov and one the myth in a history of 19th-century Russian art. Current problems of theory and history of art, No. 11, pp. 718-728. (in Russian)

8. Ikonnikov, A.V. (1990) A thousand years of Russian architecture. Development of traditions. Moscow: Art. (in Russian)

9. Viollet-le-Duc, E.E. (1879) Russian Art, its origins, its constitutive elements, its apogee, its future. Moscow: Publishing house of the Art and Industrial Museum. (in Russian)

10. Grabar, I.E. (2023) Russian Art. The first and sixth volumes of the multi-volume “History of Russian Art”. Moscow: Publishing house AST. (in Russian)

11. Determinant of the Russian design (2024). Megabudka: architectural bureau [Online]. Available from: https://megabudka.ru/guide/  (in Russian)

12. Bakshutova, D.V. (2021) Approaches to expressing the phenomenon of memory in contemporary architecture. Architecton: Proceedings of Higher Education, [Online] No. 1 (73). Available from: http://archvuz.ru/en/2021_1/1/  (in Russian)

13. Hotel (2024) Megabudka: architectural bureau [Online]. Available from: https://megabudka.ru/posts/2023 

14. The image of the new museum (2024) K5 – New Museum of the Moscow Kremlin [Online]. Available from: https://k5.kreml.ru/chapter/obraz-novogo-muzeya/  (in Russian)

Citation link

Fedoseeva, D.V. Reminiscences of Russian architecture in contemporary projects in Russia //Architecton: Proceedings of Higher Education. – 2024. – №3(87). – URL: http://archvuz.ru/en/2024_3/1/  – doi: https://doi.org/10.47055/19904126_2024_3(87)_1 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная