Architecton: Proceedings of Higher Education №1 (17) March, 2007

Theory of architecture

СОВРЕМЕННАЯ АРХИТЕКТУРА: ЭФФЕКТ ТЕКСТУАЛЬНОГО КЛОНИРОВАНИЯ

Abstract

Спектр взаимосвязей различных видов искусства, в том числе архитектуры, с социальной средой проявляется в человеческой культуре, начиная с незапамятных времен. Вплоть до настоящего времени эмоциональный, смысловой и образный потенциал древних произведений искусства накладывает значительный отпечаток на эволюционные процессы, проходящие в рамках нашей цивилизации. Нарастающий интерес к прошлому представляет собой мощный импульс, выраженный в виде своеобразной коммуникативной и организующей субстанции, и не только предполагает возможность ее существования, но и говорит об определенной системе кодирования информации человеком и ее выражении в заданном порядке. Этим объясняется пристальное внимание современного сообщества, уделяемое общим истокам формирования различных культурных феноменов.

Между тем, все, что нас окружает, весь современный архитектурно-художественный мир, все культурные системы, разрушает традиционные взгляды на организацию архитектурного бытия. В нынешней ситуации новое сознание формирует уже иные подходы к организации архитектурного пространства. Техногенный мир с его реалиями начисто разрушает традиционные взгляды на понятия совершенства, закрепленные в прежнем миропонимании. Вследствие этого, вся «застывшая музыка» архитектуры и культурные системы, представленные в виде ориентирующего и регулирующего плана человеческой реальности, содержащего богатый потенциал семантики прежних эпох, уже не содержат бытийно-осмысленной цели миросозидания. Из-за отсутствия преемственности возникает некая «подвешенность» архитектурных форм в процессе культурной эволюции, характеризующаяся отсутствием стержневого стилевого направления, в течении которого стилевую среду заполняет «суррогатное» искусство с претензией на оригинальность, подчас доводящее до абсурда семантику архитектурных форм, закрепляя за ними надуманные сиюминутные понятия совершенства.

 Смыслообразующая цельность, необходимая для формирования архитектурной реальности, которая должна постоянно поддерживаться некой витальной силой, до сих пор обеспечивающей существование в бытийном пространстве архитектурного феномена, в наше время приобретает смысл искусственно установленных рамок, не вмещая в себя потенциал новой архитектуры. Вследствие этого теряется семантическая преемственность, а именно непрерывность истории и неразрывность традиций.

С другой стороны, конкретизация чего-либо из той или иной областей культурных систем была бы беспредметна и ничего бы не смогла дать для дальнейшего развития архитектуры, которое все же имеет место, если бы не существенная потребность в дальнейшем культурном развитии. Это развитие, диктуемое существующими стилями, обеспечивает бытийно осмысленные цели миросозидания. Таким образом, можно утверждать, что и сегодня существует некий мощный объединяющий, регулирующий и развивающий реальность импульс. И если его нельзя определить фактически и физически, то основным фактом существования данного импульса является изолированность понятий, которые он сам определяет. Данный факт можно сравнить со свободой, которой человек добивается, ставя себе в культуре всевозможные ограничения и тем самым создавая себе необходимую глубину самопостижения. В дальнейшем результаты данного ограничения приобретают в глазах людей размеры всеобъемлющего и подлинного.

 Свобода и раскрепощенность, предоставляемые современной реальностью, поистине безграничны, и если не существует семантических рамок, находящихся в строгой смыслообразной зависимости от различных культов, религий и обычаев, то основная задача автора – научиться эту свободу грамотно использовать.

Речь идет о неком цифровом образе и об определенном минимальном объеме кодированной семантики, наличие которого является необходимым (но не достаточным). Это, с одной стороны, так называемый феномен нижнего порога – опустившись ниже которого архитектура теряет свою архитектурную сущность, свой архитектурный образ. С другой – виртуальная цифровая константа (сродни числовой гармонии по Платону), которая открывает новые перспективы. Постоянно находясь на грани, эта формула устойчиво соответствует показателям окружающей культурной среды и историческим – «верным» образцам архитектурной семантики.

В данном случае система миропонимания общества открывает нам чрезвычайно широкие перспективы. Имея синтетическую прозрачность своей рациональной структуры, она предстает перед нами как богатый материал для статистического анализа в разного рода бытийных пространствах с различным текстовым содержанием. Тогда бесконечное пространство внебиологической семантики предметной среды, открывшееся перед человеком, может быть подвергнуто подробному анализу и впоследствии стать пространством зарождения новой культуры. С позиции архитектуры это будет анализ соотношения текстового содержания архитектурных пространств и бытийной структуры общества в процессе их взаимодействия. Таким образом, одну из основных проблем структуры нашего бытия можно обратить на благо творчества, сделав ее одним из самых важных инструментов в проектировании.

Однако будущее не может быть исследовано и тем более структурировано в достаточной мере объективно. Исследованию и структурному анализу доступно лишь то, что обладает реальностью, то есть то, что уже существует. Будущее же скрыто в прошлом и настоящем, и возможности его формирования уже заложены изначально, их следует только конкретизировать.

Конкретизация этих возможностей не должна проходить в воображаемых картинах, отражающих наши абстрактные желания. В основе конструктивного подхода к будущему должен лежать конструктивный анализ прошлого, а также непредубежденный анализ настоящего. Таким образом, на современном этапе развития архитектуры можно говорить о том, что ощущается острая необходимость в выработке конкретной архитектурной программы, которая позволила бы использовать новую бытийную матрицу для формирования нового информационно-смыслового потенциала на основе семантических и образных структур предыдущих периодов.

В поисках приоритетных векторов развития архитектуры идет обращение к основному фактору ее культурного выражения – стилю. Но при всем интересе к развитию архитектуры, к ее композиционным, пластическим, ритмическим и другим признакам, так или иначе определяющим стиль времени или эпохи, само понятие «стиль» и принципы его образования относятся к числу еще недостаточно разработанных вопросов.

До сегодняшнего дня остается открытым вопрос: в какую сторону далее развиваться архитектуре. В сторону постмодернизма, путем цитирования эпох, в сторону деконструктивизма, который стремится к порядку через разрушение или в сторону высокотехнологичной нелинейной архитектуры, которая основана на самых современных и дорогостоящих материалах и технологиях и т.д.? Современная архитектура находится на распутье. Многозначность высказываний о том, есть сейчас стиль в архитектуре или его нет, множество противоречивых суждений о ценности и правильности современной архитектуры, невозможности вычленения характерных течений и их истоков, говорит о необходимости всестороннего осмысления понятия «стиль», на основе которого мы сможем объяснить существующее положение вещей, а также спрогнозировать развитие архитектуры и, наконец, управлять ею.

Ценность таких программных моментов заключается в осознании хода творческого процесса как области явлений, находящихся на границе духовной и материальной сферы. В этом случае стиль выступает как семантический ряд определенного рода устойчивых признаков и закономерностей, а основная природа архитектурно-семиотических отношений, необходимая для решения множества архитектурных задач, может быть построена с помощью определенных семиотических параметров, которые предусматривают синтез различных областей знания в общекультурном плане.

С развитием науки и техники структура картины мира меняет рационально-оправданный формой познания характер, что позволяет определять семантические структуры бытия. Их структуризация приводит к выявлению координат семантических стремлений и элементов новой картины Мира. Это происходит посредством возниконовения самодостаточных «информационных клеток» познавательной деятельности в пространстве бытия. Так образуется фундамент новой культуры, происходит построение новой культурной матрицы и возникает новая культурная потребность, в основании которой уже лежит технология семантики, объединившей, оструктурировавшей и познавшей прежнюю бытийную систему, прежнюю виртуальную картину мира.

Таким образом, система рационально-структурированного бытия и весь мир научно и технически планируемого порядка предстают перед нами как структурная модель, используемая для того, чтобы свести к однородному дискурсу несходный опыт двух совершенно различных эпох: той, что была до научно-технической революции и, соответственно, той, что после. Описываемый структурализм выражается металингвистической конструкцией, позволяющей говорить о различных культурных феноменах как о знаковых системах. На начальном этапе образуются знаковые конструкции исходных культурных объектов, которые представляют собой сквозное упорядочивающее начало знаковых систем нового бытийного пространства – единый культурный сегмент, который становится технологией новой культурной потребности. Он обеспечивает построение новой культурной матрицы, являющееся логическим процессом ее заполнения рационально-ошифрованной семантикой культуры прежних эпох. Являясь цельными структурными ячейками ошифрованной семантики, сегменты семантически равны с позиции метода и являются самодостаточными единицами.

Рис.1. Основа новой культурной матрицы – семантически равные самодостаточные сегменты
 

Примечание. Развитие в рамках культурной матрицы происходит посредством образования следующего сегмента не от первоначальной исходной точки А, а уже как отношение к объектам первоначального сегмента АВ1С1D1 в целом. Таким образом, весь этот процесс разворачивается от логических выводов обратного вектора, пришедших в точку В1. Образуется новый сегмент В1В2С2С1 с замыканием логической обоснованности в точке В2 соответственно. Если продолжить построение структурной модели и рассмотреть затем ее с позиции масштабного роста цельной матрицы, то выявить более масштабный объект или сгруппировать сегменты, либо их образовавшие вектора АВ1, В1В2, В2В3, … в семантической иерархии, основа которой так или иначе в любом случае лежит в прежней культуре, невозможно. Это означало бы изначальное неприятие не только структурального метода построения модели, но и противоречило бы коренным образом технологии новой культурной потребности.
 

Основное «предназначение» этих элементов – определять феномен текстуальности, создавая внешний по отношению к прежнему бытию, к прежним его целям текст нового пространства.

Данное «протестное» пространство бытия – пространство современной культуры в модели виртуальной картины мира образуется по оси на стыке семантических полей культурной антиномии, и именно оно не дает замкнуться глобальным итоговым сегментам в универсальном целом, что говорило бы о полном растворении человека в синтетическом порядке существования.
 

Рис. 2. Текстуальная матрица пространства современной культуры
 

Текстуальная матрица обладает следующими свойствами:

• широта обращения ко всему познаваемому в опыте, многомерность научно-технического интереса ко всему, что включает в себя бытийное пространство;

• дифференциация на семантические единицы, научность подхода;

• наличие объективных выводов – логика, основанная на доказательных взаимосвязях;

• замкнутость по отношению к текстуальности всего бытийного пространства и основам универсального знания.

 Рис. 3. Возникновение «протестного» пространства бытия

С помощью протестного бытийного пространства мифа текстуальной системой выстраивается модель нового культурного механизма абстрагирования от неподчиненной техногенной системе культурной семантики и стилевых процессов. Здесь изначально рациональная система текстуализованного бытия находит возможность культурной самоидентификации. Чтобы не уничтожить себя, замкнувшись в универсальном знании, система текстуальной культуры провозглашает себя не конечным установлением, а бесконечностью описания. Посредством этого культуре удается избежать сокращения формой познания трансцендентности семантически ценных культурных конструкций прошлых эпох и единичности выводов, присущих рациональной структуре.

Соотнося архитектурное пространство постиндустриальной эпохи, образ которого складывается из формы текстуальных соответствий, что относит его под определение метафоры, с изначальной семантикой стилей, можно определить следующие отрицательные моменты:

• художественный образ в архитектуре не является цельной и адекватной структурой изначальной архитектурной семантики, что обусловливает его второстепенность перед первичностью его рациональной формы;

• стиль в архитектуре, как архитектурное явление, так же вторичен, поскольку первичны модификационные закономерности текстуальной гармонии.

Данные факты можно было бы назвать первыми признаками того, что существованию феномена архитектурного стиля приходит конец, если бы не выявленный в ходе исследования текстуальных процессов факт: «метафоричность» архитектуры допускает ее текстуальные модификации, в основе которых лежит изначально-архитектурный механизм – семантический маятник формообразования, построенный на теории развития и смены архитектурных стилей [15]. Стилевой механизм текстуальной действительности представляет собой спираль – информационную цепь текстуальных клонов (генов), включающую полный спектр культурно-конструктивных выходов в открытые схемы механизмов формообразования. Это обуславливает ряд положительных качеств в системе современного архитектурного бытия:

• текстуальные процессы в архитектуре, ее постиндустриальный этап развития – ничто иное, как новый виток развития архитектурного понятия, который указывает на постоянство архитектурной сущности в бытийном плане, на ее вневременной характер;

• настоящая форма существования архитектуры ввиду открытости своей рациональной семантической системы предполагает новые формы творчества, а именно – семантическое моделирование, которое приходит на смену рядовому проектированию.

 Рис. 4. Механизм формирования архитектуры посттекстуальной эпохи

Сегодня в недопускающем исчисления технофицированном, разбитом на фрагментарное множество самостоятельных семантических единиц, культурном разнообразии практически невозможно обрести самодостаточное образное выражение в формообразовании, превратив его в содержательное созидание. Поэтому ни одна разновидность искусства не может сегодня соперничать с архитектурой, в нашу эпоху лишенного трансцендентальности технического мира наибольшее одобрение людей, не меньшее, чем раньше, встречает именно она. Именно архитектура позволяет доводить до совершенства среду технической активности человека, допуская ее анонимное развитие в поиске наиболее совершенных по своей целесообразности форм, архитектура организует эти действия как процессы искусства. И именно феномен выявленного механизма стилевой динамики позволяет архитектуре создать в существующей бытийной системе гораздо больше, чем просто практическую форму.

 Рис. 5. Гипотеза формирования стилей посттекстуальных эпох

Сегодня, несмотря на неоднородность семантических и образных структур архитектурного бытия, стилем по-прежнему сохранен изначальный механизм формообразования, который лег в основу самого феномена архитектуры – это лежащая в основе любого формообразования познавательная деятельность человека, направленная на наполнение некоего априорного (мифосемантического) имени (стилевого пространства) конкретным (в порядке семантического соответствия) художественным содержанием. Поэтому и во время глобальной технификации, подчинения всего бытия форме познания, архитектура вновь обретает свою архитектурную сущность.

Пространство стиля посредством создания наиболее совершенных форм для предметов пользования, в генетически заложенной со времен палеолита потребности в бесконечном открытии предметного содержания всевозможностного предметного мира, сегодня вновь организовало в пространстве представления бесконечность архитектурного феномена в своем семантическом начале.

References

1. Арнхейм Р. Динамика архитектурных форм. – М.: Стройиздат, 1984. – 191с., ил.

2. Архитектура и эмоциональный мир человека // Г. Б. Забельшанский, П. Б. Минервин, А. Г. Раппапорт, Г. Ю. Сомов. – М.: Стройиздат, 1985. – 207с., ил.

3. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика: Пер. с фр. // Сост. Г. К. Косиков – М.: Издательская группа «Прогресс», 1994. – 616с.

4. Быстрова Т.Ю. Вещь. Форма. Стиль: Введение в философию дизайна. – Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2001. – 288 с.

5. Габричевский А.Г. К вопросу о строении художественного образа в архитектуре. – М.:«Искусство» (ГАХН). – 1927. – № 2-3 – С. 16-31.

6. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма. – М.: Стройиздат, 1985. – 136с., ил.

7. Иконников А. В. Художественный язык архитектуры. – Москва: Искусство, 1985. – 175с., ил. – (Проблемы искусства и архитектуры).

8. Иовлев В. И. Пространство-время как категория образного мышления архитектора: Уч. пособие. – Екатеринбург: Уральский гос. арх.-худ. институт. – 1993. – 80с.

9. Иоффе И. Культура и стиль. Система и принципы социологии искусства. – Л.: Ленинградский Коммунистический Университет, 1927. – 64с.

10. Каган М. С. Морфология искусства. Историко-теоретическое исследование внутреннего строения мира искусства. Ч. 1., 2., 3. – Л.: "Искусство", 1972.

11. Карпинская Р. С., Лисеев, И. К., Огурцов, А. П. Философия природы: Коэволюционная стратегия. – М.: Интерпракс, 1995. – 352 с.

12. Лобок А.Ф. Антропология мифа. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 1997. – 688 с.

13. Лосев А.Ф. Проблема художественного стиля. – К.: «Collegium», «Киевская Академия Евробизнеса», 1994. – 288 с.

14. Лотман, Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Статьи, исследования, заметки 1968-1992 гг. – СПб.: Искусство-СПБ, 2000.– 707с.

15. Раевский А.А. Семантика архитектурного стиля // сборник статей по семиотике «Семиотика пространства» – Екатеринбург: изд-во УралГАХА «Архитектон», 2000 – с. 531.

16. Ревзин Г.И. Картина мира в архитектуре. «Космос и история» / Вопросы искусствознания, 1994. – №2-3

17. Семиотика пространства: Сб. науч. трудов Международной Ассоциации Семиотики Пространства / Под ред. А. А. Барабанова. – Екатеринбург: Архитектон, 1999.– 688 с., ил.

18. Человек и город: пространства, формы, смысл: Материалы Международного Конгресса Международной Ассоциации Семиотики Пространства (Санкт-Петербург, 27-30 июля 1995 года). В 2-х томах. – СПб.; Женева; Салоники; Екатеринбург: Архитектон, 1997.

19. Чучин-Русов А. Е. Единое поле мировой культуры. Кижли-концепция. Т.1., Кн.1. Теория единого поля. – М.: Прогресс-Традиция, 2002. – 664 с.

20. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. Перевод - А. Г. Погоняйло и В. Г. Резник. – ТОО ТК «Петрополис», 1998. – 432 с.

21. Raevski А. Architecture: Area of Competence or Area of Profession International Journal of Architectural Theory “Cloud-Cuckoo-Land” №2, 12.2000 Brandenburgische Technische Universitet Cottbus Lehrstuhl Theorie der Architektur // Режим доступа: http://www.theo.tu-cottbus.de/Wolke/eng/Themen/themenr002.htm 

Citation link

Раевский А.А. СОВРЕМЕННАЯ АРХИТЕКТУРА: ЭФФЕКТ ТЕКСТУАЛЬНОГО КЛОНИРОВАНИЯ [Электронный ресурс] /А.А. Раевский //Архитектон: известия вузов. – 2007. – №1(17). – URL: http://archvuz.ru/en/2007_1/3 

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная