Architecton: Proceedings of Higher Education №1 (81) March, 2023

Theory of architecture

Revisiting the structure of the architectural image as a key category of architecture

УДК: 72.01
DOI: 10.47055/19904126_2023_1(81)_1

Abstract

Введение

Образ в архитектуре является одним из важнейших ее качеств, которое позволяет определить уникальность архитектурного произведения, а также служит выражением художественной мысли архитектора. При этом анализ известных трудов, рассматривающих проблему образности в сфере зодчества, выявил необходимость более подробного исследования структуры такой многозначной категории, как «образ в архитектуре», особенно в контексте анализа произведений зодчества с позиции использования различных форм и композиционных приемов повышения их образно-художественной выразительности.

Цель статьи – рассмотреть структуру категории «образ в архитектуре» в контексте использования различных типов форм и композиционных приемов для придания архитектурным произведениям определенного образного звучания и выразительности.

Методологической основой исследования служит сравнительный анализ произведений зодчества и их морфологических прототипов с позиции образной типологии используемых архитектурных и прочих форм.

Образность в архитектуре существовала с древних времен, когда человек начал сооружать первые убежища [1]. Самый известный теоретик архитектуры античности Витрувий считал, что дорические колонны символизируют крепость и мощь мужского тела, в то время как ионические колонны он олицетворял с женской стройностью [2], тем самым наделяя архитектурные сооружения весьма условной образностью (при этом почему-то не удостоив вниманием коринфские и тосканские ордерные системы: они-то чем хуже?). В средние века семантика зачастую проявляется в культовой архитектуре. Например, крестово-купольные храмы в плане символизируют крест, а скругленная поверхность купола отсылает к небесному своду.

В начале ХХ в. с приходом эпохи авангарда традиционное представление об архитектуре полностью изменилось. Декоративизм в оформлении зданий потерял актуальность, на первое место вышла функциональная составляющая архитектурного объекта. Лаконичное, геометрически четкое очертание зданий во многом было обусловлено эстетизацией строительных конструкций, а также демонстрацией утилитарного аспекта архитектурного объекта (чего только стоит известное высказывание Ле Корбюзье «Дом – это машина для жилья» [3], ставшее девизом для многих функционалистов).

В середине ХХ в. произошла смена идеологической общественной парадигмы, на которую опирались модернистские архитекторы. Лаконичная архитектура модернизма перестала удовлетворять эстетическим потребностям общества в связи с тем, что была практически лишена понятных ему образов и элементов привычной декоративистской эстетики. Американский архитектор и теоретик Роберт Вентури заявлял, что модернизм сузил витрувианскую триаду «польза + прочность + красота» до «польза + прочность = красота» [4], тем самым навязывая эстетику утилитарности всем слоям населения.

Несогласие с эстетикой модернизма в контексте образности также выразил другой, не менее известный теоретик архитектуры Чарльз Дженкс, представляя в своей книге «Язык архитектуры постмодернизма» [5] новую на тот момент эстетическую тенденцию постмодернизма, которая базировалась на метафорах и отсылках к истории и массовой культуре, а также переосмыслении известных семантических единиц, традиционных архитектурных символов, порой прошедших через призму иронии. Дженкс критиковал модернистские здания за отсутствие в их облике прямых образов, что может негативно сказаться на идентификации функции объекта при его визуальном восприятии. В частности, архитектурный облик стеклянных зданий Миса Ван дер Роэ, по мнению Дженкса, образно не выражал функциональную специфику объекта.

В западных странах и Японии архитектура постмодернизма получила широкую популярность в 1970-е гг., при этом в странах социалистического блока данное направление проявилось в полной мере десятилетием позже. В России архитектура постмодернизма начала реализовываться уже в 1990-е гг., после распада СССР, наполняя архитектурные образы зданий новыми смыслами и метафорами, обладая при этом уникальной региональной спецификой.

Доавангардная архитектура базировалась на ортодоксальной семантике, поэтому можно сказать о ее «конкретном», однозначном смысле. В эпоху авангарда произошел отказ от «конкретики» в архитектурном образе объектов: зодчие стали отдавать предпочтение композиционной «абстракции». Тем не менее, в русле авангардной архитектуры иногда встречались объекты с «прямой метафорой» (по определению Ч. Дженкса), ориентированные на имитацию объемно-пространственной композиции прототипа (например, небоскреб – дорическая колонна с каннелюрами, арх. А. Лоос – конкурсный проект офиса издательства «Chicago Tribune», 1922, рис. 5в).

В эпоху постмодернизма ситуация в корне изменилась: стал применяться принцип «двойного кодирования», в рамках которого за основу бралась «абстрактная» модернистская база; при этом на нее накладывалось «конкретное» изобразительное звучание, которое выражалось в использовании разнообразного декора/орнамента и других семантических единиц.

Архитектура модернизма двадцатого века «абстрактна»; при этом применение (трансляция, «цитирование») ее форм в современном объекте воспринимается как «конкретная цитата». Исследование показало возможность «перетекания», трансформацию абстрактных и конкретных образных характеристик объекта в обе стороны. Так, на момент возведения ставшая впоследствии знаменитой Эйфелева башня не имела никакого конкретного метафорического образа (была «абстрактна»), но при этом в дальнейшем сама стала независимой «лингвистической единицей» – символом Парижа и Франции в целом («абстрактный» образ металлической башни трансформировался в «конкретный» символ столицы и страны). [В настоящее время образ Эйфелевой башни активно эксплуатируется; например, одна из самых известных ее копий находится в Лас-Вегасе и является частью казино «Paris Las Vegas»].

Особенности выявления образности в визуально воспринимаемом архитектурном объекте. Конкретная и абстрактная семантика в архитектуре.

Можно выделить два компонента структуры художественного образа в архитектуре: «абстрактный» и «конкретный». Каждый зритель-интерпретатор может самостоятельно выявить в абстракции какие-либо произвольные индивидуальные образы (например, образный потенциал Сиднейского оперного театра – от парусов кораблей до раковин на морском берегу и др. – до сих пор не исчерпан). Поиск многосторонней образной интерпретации какого-либо архитектурного объекта определяется теоретиками как «демистификация».

[Демистификация – понятие, введенное в коммуникативистику теоретиками структурализма и деконструктивизма, на концепциях которых базируется философия постмодернизма. Это понятие означает «реинтерпретацию любых информационных материалов (художественных, публицистических, научных и т. д.) в поисках плюрализма возможных для них значений или на критику символов (мифов), претендующих на абсолюты мистификационно-знаковой кодификации реальности и сознания» [6]. Иными словами, это «анализ плюрализма идеологических структур текстов на их лингво-дискурсивном уровне, позволяющем за кажущейся однозначностью обнаружить множество существующих и возможных толкований одних и тех же знаков» [6]. Многочисленные субъективные образные трактовки какого-либо архитектурного произведения у различных интерпретаторов будут иметь значительные расхождения в зависимости от их культурного уровня и эрудиции].

Конкретные образы в архитектуре, в отличие от абстрактных, поддаются объективному анализу. Исследование и установление характеристик образности в архитектуре зданий и комплексов предполагает сравнительный анализ их объемно-планировочной структуры и деталей оформления наружной оболочки с более ранними аналогами/прототипами, имеющими схожие черты композиционного построения и/или деталей отделки. Настоящим исследованием выявлено три принципиальных морфотипа, которые могут служить аналогами/прототипами при создании более поздних произведений зодчества.

Первый морфотип – внестилевые традиционные элементы архитектуры.
Второй морфотип – элементы конкретных исторических архитектурных стилей.
Третий морфотип – формы конкретных предметов, не относящихся к архитектуре.

[Данная систематизация используется для проведения сравнительного композиционного анализа какого-либо исследуемого произведения архитектуры, содержащего подобные формы, с целью выявления предпосылок формирования его художественного образа (или комплекса образных характеристик)].

Первый морфотип – архитектурные элементы, не имеющие семантической привязки к какому-то конкретному историческому архитектурному стилю или определенному историческому объекту (это скатные кровли, арочные/стрельчатые окна и проемы, традиционные отделочные материалы, местные разновидности декора: орнаменты, решетки, барельефы и др.).

Здесь характерными примерами могут служить современные архитектурные объекты регионов, имеющих многовековой национальный художественный колорит (страны Ближнего Востока, Средней Азии и Кавказа, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока). Так, яркая региональная образная трактовка наблюдается в характерных решениях внешних оболочек общественных и жилых зданий ОАЭ / Абу Даби, Дубай, Шарджа (рис.1), Азербайджана /Баку (рис. 2), Казахстана /Астана (рис. 3). Ярко выраженный «восточный» образ характеризует известные общественные здания – музеи Узбекистана (Ташкент: государственный Музей истории Узбекистана, государственный Музей искусств Узбекистана, Музей Олимпийской славы, Музей истории Тимуридов; также Музей археологии в Термезе). В данных примерах композиционная тема традиционных форм азиатских стрельчатых арок и изысканных геометрических орнаментов солнцезащитных решеток, использованных вне конкретной привязки к конкретным стилистическим прототипам, позволяет привнести в современные здания высоко ценимые композиционно-художественное своеобразие и региональное образное соответствие/национальную идентичность.

Рис.1. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре Абу Даби, Дубая и Шарджи (ОАЭ).
Фото А.В. Коротича

 
Рис. 2. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре Баку, Азербайджан.
Фото А.В. Коротича

Рис. 3. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре Астаны, Казахстан.
Фото А.В. Коротича

В знаменитом Олимпийском спортивном комплексе «Йойоги» (Токио, арх. К. Танге) очертание изогнутой кровли явно имитирует крыши традиционных японских домов. А ритмическое расположение одинаковых объемов вдоль вертикальной оси высотных объектов (небоскреб «Taipei-101», Тайвань; многобашенный комплекс «Экополис», Токио, арх. К. Кикутаке; отель «Софител», Токио, арх. К. Танге) – очевидная образная отсылка к традиционным многоярусным китайским и японским пагодам (рис. 4).

Все приведенные примеры попадают под определение таких архитектурных направлений, как регионализм и традиционализм [7].

Второй морфотип можно проследить, например, в многочисленных постройках постмодернизма/его направлений (в том числе историзм, контекстуализм, метафора – по Ч. Дженксу [7]), эклектики, неоклассицизма, различных псевдостилей и др., образы которых создаются благодаря применению в объектах форм одного или нескольких исторических стилей (это композиционные, планировочные, пластические, декоративно-художественные элементы архитектурного произведения, присущие тем или иным общепризнанным архитектурной теорией историческим стилям). Трансляция форм исторических стилей в более поздний архитектурный объект – это, как правило, всегда «конкретное» воплощение образа прототипа.

Среди объектов, где использованы элементы различных исторических стилей, можно отметить широко известные постройки в русле постмодернизма (арх. Р. Бофилл – дворец Абраксас и жилой дом «Театр» в Марн-ля-Валле; арх. Ф. Джонсон и Д. Берджи – офисные небоскребы АТТ в Нью-Йорке и PPG в Питсбурге, Республиканский банк в Хьюстоне; арх. М. Грэйвз – банк Уолта Диснея в Калифорнии), а также эклектики (здание мэрии Нью-Йорка – рис. 5д; офисный небоскреб «Woolworth Building» – рис. 5а, б; возведенный конкурсный вариант офиса издательства «Chicago Tribune» – рис. 5 г). Здания же неоклассики могут быть представлены всемирно известными семью произведениями сталинского «ампира», расположенными на Садовом кольце Москвы. В рассмотренных примерах очевидны отсылки к общепризнанным историческим стилям – классицизму, барокко, готике.

Рис. 4. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а- [16]; б- [12]; в, г, д- [8]

Рис. 5. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а, б – [13]; в, г, д – [12]

Третий морфотип многообразен и может представлять собой конкретные предметы культуры, быта и природы (это скульптуры, монеты, эзотерические артефакты, символические иероглифы, обувь, животные, растения, музыкальные инструменты, украшения и др.).

Образная трактовка/трансляция таких форм в архитектурные объекты может носить абсолютный (дословный) или условный характер (намек).

Примерами абсолютной, а в ряде случаев- условной имитации какой-либо формы-прототипа могут служить: пирамидальный комплекс «Raffles Dubai», отсылающий к постройкам египетского комплекса в Гизе с точно воспроизведенной скульптурной атрибутикой (рис. 6); проект нью-йоркского небоскреба в образе скульптуры Венеры Милосской (рис. 7в); офис фирмы по производству тары и упаковки в виде корзинки с ручками (рис. 8б); музей Восточного Ковра в Баку в виде свернутого ковра (рис. 8г); музыкальная школа в Китае в виде рояля со скрипкой (рис. 7а); Храм Лотоса в виде цветка лотоса /Индия (рис.11а); отель «Grand Lisboa» в виде цветка /Макао (рис. 7б); здание «Guanghzou Circle» (рис. 9б) в виде китайского священного нефритового диска Би (рис. 9а); здание китайского банка (рис. 9г) в виде стопки национальных китайских монет (рис. 9г); небоскреб-иероглиф (рис. 9д-е); Музей чая в Китае в виде чайника и кружки (рис. 8в); кинотеатр «Кинемаск» в виде друзы хрусталя /Франция (рис. 8а); здание-туфелька / Тайвань (рис. 7д); офис фирмы «Etisalat» в виде линкора /Дубай (рис. 7г); комплекс конических высотных зданий в центре Астаны (рис. 10б), имитирующих форму женских национальных казахских головных уборов «саукеле» (рис. 10а). Также многочисленны и разнообразны дома в форме животных (рис. 11б–ж).

В данных случаях транслируемый в здания конкретный образ абсолютно очевиден и не требует от зрителя домысливания и интерпретации. Однако необходимо отметить, что путь прямого воплощения образов в архитектурных объектах таит много профессиональных опасностей, в результате чего построенные здания зачастую имеют спорное и нелепое/неуместное звучание в окружающей градостроительной среде, попадая в порицаемую категорию «китча».

Рис. 6. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре. Комплекс «Raffles Dubai». Дубай, ОАЭ.
Фото А.В. Коротича

Рис. 7. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а, б, в- [17]; г- фото А.В. Коротича; д- [15]

Рис. 8. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а, б- [17]; в- [14]; г- фото А.В. Коротича

[Среди работ, посвященных теме трансляции конкретных образных характеристик зданий, сооружений, предметов культуры и быта в современные архитектурные объекты в контексте национальной культурной самоидентификации, следует отметить более ранний системный аналитический труд А.В. Коротича [8]. Им выявлены следующие приемы привнесения национальной образности в современные архитектурные объекты:

«1. Прямая трансляция/перенос деталей (иногда объемного решения в целом) широко известных исторических прототипов в современные здания в практически неизменном виде. В данном случае национальный/региональный колорит привносится в современное здание путем включения в его композиционную структуру имиджевых элементов всемирно известных исторических прототипов. Эти элементы/художественные мотивы национальной культурной идентификации призваны служить своеобразным «мостиком» из «прошлого» в «настоящее», обеспечивая образную и стилистическую преемственность культурных слоев».

«2. Трансляция общей композиционной схемы объемного решения исторического прототипа или его фрагмента (иногда – его деталировки) в архитектурные формы современных объектов. В данном случае транслируется общая композиционная тема и сюжет известного исторического объекта: для зрителя узнаваемым являются лишь общее очертание/силуэт его объема или его фрагмента; при этом деталировка и объемное решение остальных фрагментов современного здания зачастую могут и не совпадать с конкретными деталями исторического прототипа».

«3. Композиционная интерпретация/переосмысление образов национальной культуры, деталей быта, знаков-символов, религиозной и эзотерической атрибутики в современных постройках в опосредованном (иногда – явном) виде».

Нетрудно заметить, что эти приемы весьма заметно перекликаются с описанными выше тремя принципиальными типами форм, выражающих художественные образы, хотя и представляют собой несколько иной срез проблемы образности в архитектуре].

Рис. 9. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а, б, в- [8]; г, е- [12]; д- рисунок А.В. Коротича

Рис.10. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре.
Источники: а- [8]; б- фото А.В. Коротича

Рис.11. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре [17]

Образность жилых кварталов Екатеринбурга

В дореволюционный период в Екатеринбурге жилых кварталов не создавалось. В послереволюционный период одним из первых значимых комплексов жилых зданий в городе можно считать «Жилищный комбинат НКВД», более известный как «Городок чекистов» (рис. 12), построенный в 1929–1936 гг. Существует мнение, что в плане корпус гостиницы «Исеть» и Дворца культуры им. Ф.Э. Дзержинского, входящие в жилой комплекс, напоминают форму серпа и молота, а пилообразная конфигурация внешних зданий – образ развевающихся знамен; при этом официального подтверждения данным метафорам, заложенным в проекте, нет [9–10]. Если бы такая информация о конкретных образных трактовках была документально подтверждена, этот комплекс в контексте образного звучания являлся бы результатом воплощения форм третьего типа (авторская отсылка к конкретным символическим и бытовым предметам). Но в данном конкретном случае, не имея точной информации об этом, зритель (особенно непрофессиональный) вынужден самостоятельно домысливать/интерпретировать многовариантные образные характеристики («демистификация»). [При этом гостиницу «Исеть» сами горожане весьма часто называют «подковой» из-за визуального сходства с данным предметом].

Особенно ярко символизм в архитектуре жилых кварталов Екатеринбурга проявился на рубеже XX–XXI вв. После распада Советского Союза и до конца ХХ в. комплексной застройки в Екатеринбурге практически не встречалось. В качестве одного из немногих примеров можно привести квартал, расположенный в границах улиц Тверитина – Красноармейская – Декабристов – Луначарского, который застраивался с 1993 по 2001 г. (рис. 13). Квартал имеет оригинальную сложную планировку, в которой просматривается традиционный для европейской архитектуры принцип симметрии. В композиции домов, образующих квартал, используются эркеры во всю высоту зданий; также применяется имитация скатной кровли. При возведении зданий использовался традиционный строительный материал – неоштукатуренный красный кирпич. Данные композиционные приемы не цитируют конкретный архитектурный стиль или объект, а лишь отсылают к более ранней традиционной архитектуре.

Рис.12. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре кварталов Екатеринбурга.
Общественно-жилой комплекс «Городок Чекистов». Фото А.В. Коротича

Рис.13. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре кварталов Екатеринбурга.
Жилой комплекс в границах улиц Тверитина – Красноармейская – Декабристов – Луначарского. Фото А.В. Коротича

Квартал в границах улиц Малышева – Мамина-Сибиряка – Куйбышева – Белинского практически полностью застроен в период с конца 1990-х до начала 2000-х гг. Жилые дома данного квартала выстроены в единой стилистике, при этом каждый дом уникален. На территории жилого квартала также имеются исторические усадьбы, построенные в стилях эклектики и классицизма, которые послужили контекстом для нового жилого комплекса. Современные объекты имеют семантическую привязку к усадьбам XIX в., находящимся в квартале, посредствам заимствования их стилистических особенностей, таких как колонны, пилястры, фронтоны различного очертания, «отбивка» первого яруса, а также других пластических и планировочных приемов. [Данный квартал можно считать постмодернистским симулякром: по определению Ж. Бодрийяра [11], симулякр – это заключительный этап развития знака]. Таким образом, квартал генерирует образ европейской эклектичной улицы (рис. 14). Создается иллюзия ее историчности, но при внимательном рассмотрении видно, что большинство объектов в квартале «новоделы», в архитектурном облике которых явно проступает «современность». В квартале можно выделить жилой дом (ул. Энгельса, 17), который составлен из разностилевых европейских домиков, вплотную пристроенных друг к другу, и отсылает к улицам, например, Праги, Копенгагена или Амстердама. При виде данного квартала сразу возникает ассоциация с каким-либо эклектичным европейским городком, однако конкретной привязки к конкретному городу или прототипу не происходит.

Если в первых жилых кварталах Екатеринбурга 1990-х – начала 2000-х гг., в которых явно закладывается метафоричность, характерно использование разностильных элементов, отсылающих к неузнаваемым напрямую образам, то в жилых комплексах 2010–2020-х гг. используется аллюзия к историческим стилям, проявляющаяся в образе не только отдельных зданий, но и квартала в целом. В качестве примера можно привести жилой комплекс «Ньютон парк» (рис. 15), находящийся на улице Краснолесье, образ которого навеян высотной архитектурой Манхэттена начала 1900-х гг. На примере «Ньютон парка» можно увидеть «конкретную метафору»: в объектах комплекса реализуется принцип ступенчатой композиции, характерный для нью-йоркских небоскребов первой четверти ХХ в.; также композиционно выделяется нижний ярус. Доминантой квартала является 34-этажная высотка (ул. Краснолесье, д.10/4. 2021), на фасадах которой просматриваются вертикальные членения – характерный архитектурный прием стиля ар-деко.

Рис.14. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре кварталов Екатеринбурга.
Жилой комплекс в границах улиц Малышева – Мамина-Сибиряка – Куйбышева – Белинского. Фото А.В. Коротича

Рис.15. Средства создания образности и художественной выразительности в архитектуре кварталов Екатеринбурга.
Жилой комплекс «Ньютон Парк». Фото А.В. Коротича

Заключение

В ходе исследования установлены особенности восприятия архитектурных объектов с точки зрения конкретики их образности. Совокупность этих особенностей может использоваться при композиционном анализе и формировании образной картины произведений как исторической архитектуры, так и современных объектов.

Настоящим исследованием выявлено три принципиальных морфотипа, которые могут служить аналогами/прототипами для проведения образного сравнения с исследуемым произведением архитектуры, содержащим подобные формы:

1 – внестилевые традиционные элементы архитектуры;
2 – элементы конкретных исторических архитектурных стилей;
3 – формы конкретных предметов, не относящихся к архитектуре.

Предложенная авторами систематизация трех принципиальных типов форм-прототипов используется для проведения сравнительного композиционного анализа какого-либо исследуемого произведения архитектуры, содержащего подобные формы, с целью выявления предпосылок формирования его художественного образа (или комплекса образных характеристик).

Анализ произведений архитектуры различных эпох показал: чем шире и многообразнее образная палитра какого-либо из них, тем большим художественным содержанием/потенциалом обладает постройка, и, соответственно, тем больший век ей уготован на Земле в качестве культурного достояния человеческой цивилизации. Напротив, чем конкретней образ, звучащий в архитектурном объекте, тем банальнее его восприятие, что предполагает закономерное угасание общественного интереса к нему со временем и последующую его переделку/демонтаж.

Перспектива дальнейшего развития темы – исследование гипотезы о возможном более сложном взаимодействии/сочетании трех принципиальных типов форм, включенных в один архитектурный объект или комплекс зданий, и, соответственно, их образных качеств.

В итоге необходимо отметить, что проблема установления особенностей восприятия архитектурных объектов с точки зрения их образности тесно смыкается с не менее актуальной проблемой формирования и взаимодействия различных культурных слоев застройки городов на протяжение столетий, где в каждом конкретном случае градостроительная ситуация является уникальной. [Рассмотрение проблемы формирования и взаимодействия различных культурных исторических слоев застройки крупного столичного города Екатеринбурга, а также композиционного взаимодействия их с современной застройкой будет подробно освещено в следующих работах авторов].

References

1. Gecas, S. (2014) Between symbolism and metaphor. Routledge Taylor & Francis Group, 38(4), pp. 283–292

2. Vitruvius (ed.) (1936) The Ten Books on Architecture: Volume I. Translated into Russian by F.A.Petrovsky. Moscow. All-Union Academy of Architecture. (in Russian)

3. Le Corbusier (1977) Architecture of the 20th century. Translated from French by V.N.Zaitsev and V.V.Fryazinov. Moscow: Progress.(in Russian)

4. Venturi, R. and Brown, S. (1972) Learning from Las Vegas, S. Izenour. Cambridge MA: MIT Press.

5. Jencks, Ch. (1985) The Language of Postmodern Architecture. Translated from English by V.Ryabushin and M.V. Uvarov. Moscow: Stroyizdat. (in Russian)

6. Knyazev, A.A. (2002) Encyclopedic Dictionary of Media. [online] Bishkek: Publishing House of KRSU. Available from: http://www.evartist.narod.ru/text16/069.htm . [Accessed 12 January 2022] (in Russian)

7. Orelskaya, O.V. (2006) Modern foreign architecture, Moscow, Akademiya. (in Russian)

8. Korotich, A.V. (2020) Current issues in the development of national architecture and environmental design. [online] Architecton: Proceedings of Higher Education, 1(69). Available from: http://archvuz.ru/en/2020_1/2   [Accessed 19 December 2022] (in Russian)

9. Piskunova, L.P., Starostova, L.E., Yankov, I.V., Suchkov, N.E (2019) Constructivist towns of Sverdlovsk in the 1920s-1930s. Ekaterinburg: Kabinetny uchenyi, pp. 9, 15, 24. (in Russian)

10. Nashural.ru [2016] Soviet utopia: the era of constructivism in Yekaterinburg [online] Available from: https://nashural.ru/article/istoriya-urala/sovetskaya-utopiya-epoha-konstruktivizma-v-ekaterinburge  [Accessed 19 December 2022] (in Russian)

11. Baudrillard, J. (2015) Simulacra and simulation. Moscow: POSTUM.

12. Korotich, A.V. (2018) Skyscraper as a work of plastic art. Yekaterinburg: Architecton. (in Russian)

13. Sheppard, C. (1996) Skyscrapers: masterpieces of architecture. New York: Todtri.

14. Fishki.net (2023). Houses in the form of shoes, dishes and other unexpected items. [online] Available from: https://fishki.net/2158059-doma-v-vide-obuvi-i-drugih-neozhidannyh-predmetov.html [Accessed 27 January 2023]. (in Russian)

15. Wikipedia.org (2023). Wikipedia.org. [online] Available from: https://zh.wikipedia.org/wiki/  [Accessed 27 January 2023].

16. Pikabu.ru (2023). Sun and Moon Pagodas in Guilin. [online] Available from: https://pikabu.ru/story/pagodui_solntsa_i_lunyi_v_guyline_9357406  [Accessed 7 February2023]. (in Russian)

17. Korotich, A.V. (2021) Shape-forming strategies of modeling of regular discrete structures in Design. [online] Architecton: Proceedings of Higher education, 4(76). Available from: http://archvuz.ru/en/2021_4/29  . [Accessed 19 December 2022] (in Russian)

Citation link

Shikov, S.A., Korotich, A.V. Revisiting the structure of the architectural image as a key category of architecture [Online] //Architecton: Proceedings of Higher Education. – 2023. – №1(81). – URL: http://archvuz.ru/en/2023_1/1/  – doi: 10.47055/19904126_2023_1(81)_1

Лицензия Creative Commons
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons "Attrubution-ShareALike" ("Атрибуция - на тех же условиях"). 4.0 Всемирная